– Ясно, – протянула я, – жаль, что так вышло. Как вы думаете, кто прислал Розамунде флешку, о которой я вам рассказала?

– Даже предположить не могу, – ответила управляющая.

– Думаю, анонимный мужчина, – начала я рассуждать вслух, – хорошо разбирается в технике и сумел установить камеры. Раз ему удалось разместить аппаратуру, парень свой в Олафе. Кроме того, он отлично знает, как Фихте ненавидит Хансонов. Незнакомец решил погубить Карла и Елену руками Розамунды, сам не стал обращаться в полицию. Или по какой-то причине не мог этого сделать. Никто не приходит на ум?

– Нет, – ответила Элиза, – но я подумаю на эту тему.

Праздник, посвященный сотому балу, начался вовремя. Участницы конкурса «Королева Олафа» перед началом соревнования вытаскивали из коробки номерки. Мне достался последний номер.

– Волнуетесь? – спросила Ирина, поправляя мой парик.

– Да, – солгала я, – нервничаю.

– Первое место точно наше, – зашептала Эклунд, – в этом году ни одной симпатичной конкурсантки нет, кроме вас, конечно. Одни жирные туши. Ну-ка, гляну, сколько публики набралось. Ба! Вот это шок! Розамунда и Юрий! Фихте в ВИП-ложе! Карл им руки пожимает. Это что, конец войне? Ну и ну! Суперновость. И Верные в зале! Все! Глазам не верю. Ой, у моей мамы рот открылся! И Беата офигела! Началось! Давайте смотреть на соперниц.

Мы стояли за кулисами, наблюдая за тем, как претендентки на корону дефилируют мимо жюри. Когда на сцене оказалась предпоследняя девушка, Эклунд хлопнула себя ладонью по лбу.

– Елки-палки-догонялки! Чуть не забыла!

Она вынула из кармана нечто похожее на пуговицу с хвостом и протянула мне.

– Вставьте в ухо, буду вам подсказывать, что делать.

– Такими на телевидении пользуются, – улыбнулась я, промолчав о том, что в нашем с Максом агентстве есть похожая, но более современная аппаратура.

– Во-во, – кивнула Ирина, – удобная штука. Без нее мой голос не услышите. Сцена большая, уйдете в противоположный конец, я не докричусь.

– Все предусмотрели, – похвалила я девушку.

– Так не первый раз королеву готовлю, – гордо заявила Ира.

– Евлампия Романова, – объявил ведущий. – Просим!

– Идите, это вас вызвали, – засуетилась Эклунд, – слушайте подсказку. Не робейте! Вперед.

Я поспешила на сцену, зацепилась длинным носом ботинка за какой-то шнур, змеящийся по полу, начала падать, замахала руками, машинально сделала несколько шагов вперед и очутилась перед зрителями. Народ зааплодировал.

– Медленнее, медленнее, – загудела в моем ухе Ирина, – не бегите, идите плавным шагом благородной дамы, подбородок поднимите, плечи расправьте. Ать-два!

Я перевела дух. Слава богу, не грохнулась на глазах у собравшихся.

– Стоять не надо, – скомандовала Эклунд, – не спешим, но и не спим.

– Хорошо, – кивнула я.

– Отвечать не надо, я не слышу вас.

– Ладно, – пробормотала я.

– Десять шагов вперед, поворот через правое плечо, и прямиком к арке, увитой цветами, – велела Ира.

Я начала путь, считая:

– Раз, два, три, четыре… десять!

– Поворот! Через правое плечо. Не перепутайте. Это очень важно! Благородная дама никогда в другую сторону не ходит.

Я опешила. А если женщине нужно войти в комнату, расположенную по коридору слева? Как она поступала?

– Лампа! Не тормозите! – занервничала Ира.

Не сочтите меня дурочкой, но я с раннего детства путаю право и лево. Нет, нет, пишу той же рукой, что и большинство населения земного шара, но если навигатор в машине прикажет: «Через двести метров поверните направо», я на пару секунд замешкаюсь, пытаясь понять, куда вертеть руль. Может, я скрытая левша! И как понять фразу: «Повернитесь через плечо»? При чем тут плечи? Я стою на ногах!

– Поворот через правое плечо, – повторила Ирина. – Эй! Вы меня не слышите? Связь есть? Кивните, если да!

Я судорожно дернула головой.

– Почему тогда стоите? – зашипела Эклунд.

И тут мне вспомнился Виктор Степанович, учитель физкультуры в школе, куда когда-то ходила маленькая Фросенька[10]. Выстроив класс в шеренгу, он командовал:

– Поворот через правое плечооо! Романова! Опять, веник тебе в бок, не туда крутанулась! Сколько раз можно повторять: право оно право, лево оно лево! Правое плечо там, где правая рука. А правая рука там, где большой палец слева! Повтори!

– Лампа! – взвизгнула Ирина.

Я вздрогнула, посмотрела на свои руки, лежащие на кринолине, и быстро повернулась. Вот же права была наша классная, твердя ученикам:

– Запоминайте все, что говорят педагоги. Неизвестно, что и когда вам понадобится.

Вот и мне наконец-то пригодились школьные знания.

– Идите к арке, – зачастила Ира, – вы молодец!

Я двинулась к увитой цветами конструкции.

– Фу, – выдохнула Эклунд. – Это – испытание на красивый проход через дверь. Арочка ее символизирует.

Я усмехнулась. Тоже мне сложности!

Очутившись вплотную к арке, я поняла, что она не такая уж и широкая, и начала поворачиваться боком.

– Нет!!! Нет!!! – завопила Ира. – Только прямо. Благородная дама не вползает в комнату, как прислуга с подносом. Она шествует королевой.

– Юбка же не протиснется. Что делать? – прошептала я и мигом сообразила.

Каркас, на который натянута нижняя часть платья, не каменный, он должен гнуться, когда я втиснусь в проем, кринолин сначала сомнется, а потом расправится.

Страшно довольная собой, я сжала руками проволочное основание юбки, ощутила, что оно сплющилось по бокам, и обрадовалась. Остается сделать пару шагов, и препятствие будет преодолено. Я выдержала испытание с блеском, иду прямо, подбородок задран, вид королевский. И тут у меня отчаянно зачесалась макушка.

Я подняла руку.

– Нет!!! – возмутилась Эклунд. – Только не это! Благородные дамы не скребутся, как простые коровницы.

Вот здорово! А как они поступают, если голова зудит?

– Идите на авансцену, – командовала Ирина. – Ну же! Время бежит! А у нас еще стих и реверанс.

Я попыталась сделать шаг, но почему-то осталась на месте. Следующая попытка тоже оказалась неудачной.

– Господи! – зашипела Эклунд. – Лампа! Вы сложили юбку неправильно и застряли! Я же спросила: «Вы умеете ходить в жестком кринолине?» Если неверно его смять, получится, как у вас сейчас! Попробуйте высвободиться! Подергайтесь, только элегантно, как благородная дама.