наградами. Ранен был прошлой зимой, полк его полностью погиб и был расформирован, поэтому после излечения его направили в наш Омский бомбардировочный полк.

Я три дня присматривался к сослуживцам. На подбитом бомбардировщике, тот дотянул до аэродрома, но разбился при посадке, списали, изучал конструкцию, свое место стрелка. Валуев поддался на мои уговоры и просьбы, дал изучить кабину летчика, а потом дал добро подняться в воздух на его машине. Полковник тоже разрешил.

Сделав шесть кругов, небольшие маневры, пошел на посадку. Летчики за своего меня признали, но и так шесть безлошадных имелось, я пока в серьезном минусе, так что, поразмыслив, когда еще новые машины придут, попросил Валуева отойти в сторону, пообщаться наедине. Он только с боевого вылета, полк работал каждый день, если погода и техника позволяли, так что был уставший. Напившись воды, что я ему подал, после доклада в штабе отошел и закурил, внимательно глядя на меня.

– Говори, чего хочешь?

– Хочу свою машину получить. Надежды на тылы нет, не успевают за потребностями фронта, поэтому предлагаю такой план. Собрать всех безлошадных и перекинуть их со мной на территорию Турции, чтобы угнать самолеты у турок. Большая часть их самолетов – это наши машины. Что купили перед войной, что восстановили после захвата наших земель у проливов. Ночью пробираемся на территорию аэродрома, как это сделать тихо, это мои проблемы, не раз аэродромы брал, тем более у турок с охраной совсем плохо. Предлагаю бомбардировщики с аэродрома у города Орду. Там как раз такие же типы, что мы используем. Вы летаете бомбить к туркам через Черное море, сбросите нас на парашютах, а дальше мы все сделаем. Такой вот план, ваше благородие.

Он насмешливо наблюдал за мной весь разговор, уголки губ подергивались, он явно пытался удержаться от смеха, но все же не выдержал. Усмехнувшись, сказал:

– Нет, слишком рискованно. Людьми рисковать не будем.

– Тогда я один, чтобы у меня машина была. Причем чую, у меня другие безлошадные летчики ее отобрать могут, так я истребитель угоню. Меня учили как раз на истребителе.

– Что за модель?

– Наша «АРТ», трофей турецкий.

– Ну-ну.

Все же так и не дали идее воплотиться, полковник о ней тоже слышал, видимо, комэск доложился, но тоже был против.

Время так и тянулось, я в основном помдежурного по аэродрому был. Дважды за следующий месяц удалось слетать на задание, стрелков подменял. Полк работал по передовым порядкам противника, задача – уничтожение артиллерийских батарей, складов и штабов. Разведка их выискивала и наводила ракетами или по рациям.

Истребители англичан и турок тут властвовали, переломить ситуацию и стать самим хозяевами неба не получалось, поэтому оба раза при вылете пришлось пострелять. Нас нагоняли после выполнения задания. То, что я очень хороший стрелок с отличным глазомером, было понятно сразу. Вооружен был самолет крупнокалиберным пулеметом Митяева, наша разработка в двенадцать с половиной миллиметров. Вот с помощью него я одним за другим воткнул в землю двух турок на «Харрикейнах», что нас атаковали. Мы восьмеркой летели, уплотнив строй для защиты. Сбил над нашей территорией, при свидетелях, так что их вписали в мою учетную карту. А при повторном вылете, машина была вооружена спаренной установкой пулеметов, калибром семь и шесть миллиметров, я сбил англичанина на «Спитфайре». Его тоже внесли в учетную карту. Упал чуть ли не на крышу блиндажа штаба армии. По приказу комполка меня представили к награде, но пока не получил.

Спустя еще один месяц, в середине марта, наконец перегнали десять новых бомбардировщиков. Мы как раз очередной налет англичан пережили, полосу починили, воронки засыпали, я тоже участвовал, когда один за другим начали садиться новенькие машины. Их тут же в пустые капониры начались спускать. Летчиков на все машины хватало, начали формировать экипажи, вот так я и попал к прапорщику Демидову. Он не дворянин, получил звание как награду.

Теперь в нашей эскадрилье после всех потерь шесть машин, примерно такое же количество в остальных эскадрильях. Еще две машины подбитые притащили на буксире, их разбирают, хотят из двух собрать одну рабочую.

С машиной нам повезло, вооружена крупнокалиберным пулеметом Митяева, мне с ним легче. Пусть и тяжелее, чем спаренная установка, но с бронебойным эффектом и мощностью, с ним сшибать противника с неба куда проще.

Все мы начали осваивать машины, кто-то находил проблемы. Ремонтировали, улучшали, я тоже помогал нашим механикам, у нас их трое. Двое суток потратили, пока все десять новеньких машин не были готовы к боевой работе. Первый вылет полк совершил всем составом, налет совершали на румынские нефтяные терминалы и промыслы. Удачный вылет, пожары до сих пор. Пусть дальность на пределе, но добрались, сбросили и повернули обратно.

Противодействие было, на подлете встретили истребители, локатор в Румынии имелся, британцы поставили. Потеряли две машины, один огненным комком рухнул вниз, в море, вторую машину двое покинули над берегом, однако отбомбились, повернули, и на нас снова свора истребителей накинулась, а ведь зенитчики из наших рядов еще двоих выбили.

Я поначалу и не понял, что случилось, отбивался, двоих срезал, третий с сильным дымом вышел из боя, а тут самолет, как будто подпрыгнув, вдруг начал пикировать вниз. Еще дымить сильно начал, и жар от кабины пошел, огонь стремительно распространялся. Оказалось, снаряд разорвался в кабине, пилот и штурман погибли, нас всего трое было, я остался один.

Пришлось прыгать, совершил затяжной прыжок. Хорошо, что мы успели сбросить бомбы и отлетели от нефтяных терминалов, они в десяти километрах горят, пачкая небо темным дымом. Прыжок я совершил правильный, не поломавшись, и приземлился на поле в двух километрах от дороги. Оттуда уже спешили солдаты, гусеничный транспортер гнал ко мне прямо по полю.

Водители грузовиков съезжать не стали, знали, что, в отличие от транспортера, сразу увязнут. Тут подтаяло, и сразу образовалась грязь вокруг, я уже успел уделаться при посадке.

При мне была офицерская сумка. Всегда во все вылеты брал, я ее называл сумкой спасения. Там было все что нужно: боеприпас для пистолета, чехол с инструментами, спички, медикаменты, съестного на двое суток, трофейный бинокль, я его сохранил, котелок армейский, внутри – специи, соль и перец, кружка и ложка с перочинным ножом, помимо этого в сумке еще бечевка тонкая, метров пять, две ручные гранаты, на них леска намотана для растяжек, и скатка плащ-палатки. На ремне у меня кобура с пистолетом, подсумки с двумя запасными магазинами, нож в ножнах и фляжка. Та самая, трофейная. Одет я был в утепленный комбинезон, унты и утепленный шлемофон.