—Но я… Это… это неприлично и…

Рабыня вспомнила о приличиях? Смешно. Но ничего более вразумительного в голову не приходит.

—Спокойной ночи,— тон, чуть нетерпеливый, чуть недовольный, не предполагает возражений, и я замираю в объятиях Нордана.

Как можно спать спокойно, будучи обнаженной, с обнаженным же мужчиной в одной постели? Ощущая остро его тело, зная, что между вами нет даже слоя тонкой ткани робкой защитой?

—Спокойной ночи,— прошептала я, перевернулась в кольце рук на бок, спиной к Нордану.

Почувствовала, как мужчина поцеловал меня в макушку. Надо подождать только, пока Нордан уснет, и перебраться на свободную половину кровати. Я не смогу сомкнуть глаз ни на минуту, находясь в такой рискованной близости с голым мужчиной.

Во сне был дождь. Стучал по карнизам и крыше дома, шелестел листвой. Я слышала колыбельную дождя, тихую, нежную, слышала вздохи деревьев, полные облегчения, радости.

Во сне было тепло, безопасно. Во сне я была свободна и парила над облаками, словно радужная Даан, легкокрылая посланница богов.

Жаль возвращаться в обычное тело, в оболочку бренную, прикованную к земле, связанную обстоятельствами. Мне кажется, я даже ощущаю давление незримой цепи, обвивающей мою талию. И ощущение это не исчезает вместе со сном.

Я открыла глаза, неохотно позволяя ускользнуть эфемерным теням сна, собирая по кусочкам воспоминания о вчерашнем вечере. Нордан оказался рядом и, похоже, он так и не выпустил меня из объятий. И я так и не отодвинулась на свободную половину кровати. Думала, что не смогу заснуть, но все же заснула, хотя и не помнила точно, когда. Успела перевернуться на другой бок, едва не уткнувшись носом в шею мужчине, и теперь рассматривала лицо Нордана, спокойное, безмятежное. Хотелось прикоснуться к смягчившимся во сне чертам, обвести контур губ, так привлекших мое внимание в первую встречу, поцеловать, но я не решилась, опасаясь разбудить. Поэтому лишь смотрела.

Наконец перевернулась осторожно на спину, попыталась выбраться из-под руки на моей талии. Нордан шевельнулся, я застыла, однако мужчина не проснулся. Наверное. И я медленно, то и дело замирая, встала с постели. На цыпочках торопливо обогнула кровать — сорочка лежала на ковре со стороны Нордана, халат и вовсе на полу перед окном. Поспешно надев сорочку, я подобрала халат и сбежала в ванную комнату. Планировка покоев Нордана, судя по всему, не отличалась от расположения комнат Дрэйка, и найти нужную дверь сразу не составило труда. За светлыми стеклами витражного окна видно, как сверкали крошечными бриллиантами в лучах утреннего солнца капли на листве деревьев, как заиграл свежими зелеными оттенками умытый дождем сад. Я наспех привела себя в порядок, надела и халат. Вышла из ванной, глянула на мужчину. Спит. Я выскользнула тихонько в гостиную, прикрыла дверь. Походила по комнате, разглядывая картины на стенах. В коридорах висели и портреты, но здесь только пейзажи. Крыши и шпили неизвестного города под покровом ночного неба, расцвеченного вспышками фейерверка. Ледяная пустыня в вуали мятущейся вьюги. Стальное море, сливающееся с низкими серыми тучами, рассеченное с одной стороны скалистым берегом с одинокой башней маяка.

Потом я заметила в гостиной третью дверь. Наверное, за ней кабинет.

Любопытно, как выглядит кабинет Нордана?

Кабинета нет. Небольшая комната полностью занята книжными шкафами до потолка. Перед одним из шкафов стол, заваленный бумагами, папками. Возле приоткрытого окна кресло, массивное, обитое коричневой кожей, рядом напольная лампа, столик со стопкой книг. Я приблизилась к столику, взяла со стопки верхнюю книгу. Сборник сказок. Тот самый, что был среди книг, принесенных Пенелопой в чердачную каморку.

Я перевернула следующий томик. История становления Эллорийской империи.

Пенелопа говорила ведь, что те книги были из другой библиотеки. И я еще удивилась, зачем в доме две библиотеки.

—Похоже, у тебя входит в привычку сбегать от меня.

Я обернулась. Нордан, в брюках, стоял на пороге, прислонившись плечом к оставшейся распахнутой двери, позволяя рассмотреть татуировку-узор выше левой груди. Во взгляде холод недовольства, и я не могу понять почему — из-за моего ухода или из-за вторжения в личную библиотеку.

—Прости.— Я положила сказки обратно.

Пенелопа выбрала бы книги в библиотеке на первом этаже. И как, откуда у экономки возникла мысль позаботиться о досуге рабыни, которую она совсем не знает, которую видит третий день? Да и не похожа Пенелопа на человека, способного предложить для чтения молодой девушке сборник сказок.

Кто вообще додумается до столь нетрадиционного выбора?

Мужчина бросил быстрый взгляд на стол с бумагами, посмотрел вновь на меня, словно пытаясь понять, подходила ли я туда, не видела ли то, что не предназначено для моих глаз. Затем качнул головой.

—Все, котенок, брысь отсюда.

Я пересекла комнату, но на пороге остановилась. Дрэйк заботился обо мне с самого начала, оберегал, хотел устроить мое будущее, не требуя ничего взамен. Нордана же едва ли можно заподозрить в проявлении даже элементарной вежливости. До нашей первой близости я не замечала с его стороны ни малейшего признака хотя бы общепринятого участия.

Рабыня. Собственность. Подарок. Кого волнует, чем будет заниматься подарок в ожидании, когда его передарят? Кого интересует, как станет коротать время рабыня взаперти?

И все же Нордан прислал мне книги. Выбирал сам, видимо, пытаясь решить, что может читать девушка. Поэтому подборка нестандартная, разношерстная.

Я обернулась к мужчине, коснулась быстро губами губ, провела кончиками пальцев по колючей щеке. Отстранилась, но глаза не отпустила, выдерживая взгляд прямой, ищущий. Не отступила, когда Нордан, оттолкнувшись от двери, шагнул ко мне, поцеловал. И поцелуй этот плеснул вдруг в сознание чашей вина, выпитой залпом, растекся тяжело по телу, собираясь знакомым уже томлением внизу живота. Я почувствовала, как мужчина передвинул меня в сторону, услышала хлопок закрывшейся двери. Руки на моей талии, развязывающие торопливо пояс, и я сама сняла халат. Нордан прижал меня спиной к створке, приподнял над полом, и я инстинктивно обняла мужчину руками и ногами, желая ощутить кожей кожу, не скованную ненужными сейчас слоями ткани, сожалея впервые, что надела сорочку.

Поцелуй крепкий, хмельной, безумный, прерываемый лишь судорожными, жадными попытками вдохнуть поглубже. Кажется, я действительно схожу с ума, потому что хотелось повторить происходившее накануне, повторить немедленно, пережить каждое мгновение заново. И я чувствую желание Нордана, чувствую острее, чем прежде. Раньше отмечала мимолетно, не понимая полностью, словно меня оно и не касалось.

Не отпуская меня, мужчина развернулся, пронес через комнату, посадил аккуратно на край столика возле кресла. Смахнул не глядя всю стопку книг, и те рассыпались с глухим перестуком по полу. Наклонил меня над столешницей, вынудив упереться одной рукой в прохладную полированную поверхность. Поднял край сорочки, провел по внутренней стороне бедер, раздвигая их, и я не сдержала блаженного стона, ощутив столь желанное прикосновение.