Ерафим. — Но тогда чьи они? И почему не на кладбище? Благо уж с чем, с чем, а с местами для захоронений в Новом Ричмонде ни малейших проблем не имеется. И мы всегда помочь готовы, и от англичан вполне себе справный погост остался, да и местные жрецы для тех, кому по карману их услуги, будут счастливы хоть целый некрополь подготовить!

— Ну, мало ли… — Пожал плечами бухгалтер их маленькой обители, который так увлекся неожиданной загадкой, что даже про свою усталость позабыл. — Может нельзя тому, кто в том гробу, на кладбище…В целях безопасности обитателей и посетителей кладбища нельзя. Нет, ну а что? Каменные саркофаги с печатью сдерживания кому попало делать не будут…Кто-нибудь отряд Коробейникова на наличие вампиров проверял?

— В России их точно не было, — поразмыслив, припомнил Ерафим. — В принципе, мог уже и здесь какой-нибудь прибиться вместе с завербованными индусами или там наемниками из разбитых отрядов…Но тогда бы Коробейников такого хитрого упыря на месте и прибил, а прах расфасовал по баночкам, уж он-то точно знает, как с кровососами дело иметь, включая высших…

Без всяких дополнительных распоряжений дружно ускорившие шаг служители церкви пошли на сближение с вызвавшим их пристальный интерес объектом, но даже так они смогли приблизиться к подножию холма лишь тогда, когда огромный каменный саркофаг волшебники совокупными усилиями подняли в воздух, после чего стали медленно и аккуратно опускать в глубокую, метров пять, могилу. На обступивших край ямы нежданных гостей Коробейников посмотрел с легким удивлением во взгляде, к которому примешивалась изрядная доля сильной усталости, но все же промолчал, ограничившись приветственным кивком

— А кто там у вас? — С едва ли не детской непосредственностью осведомился громким шепотом у ближайшего индуса самый юный из служителей церкви.

— Господин Стефан, — как о чем-то само собой разумеющимся сообщил смуглый практически до черноты мужчина, который судя по болтающему на груди кресту относился к числу тех, на кого проповеди православных священников оказали неизгладимое впечатление…Или кого до печенок допекли брахманы.

— Помолимся, братья! — Мгновенно определился со своими дальнейшими действиями Ерафим, который старался казаться спокойным, но на самом деле был удивлен, и удивлен очень сильно. Нет, опытный борец со злом привык к тому, что люди смертны, причем зачастую смертны очень даже внезапно. Однако отличающийся излишней полнотой представитель семейства Полозьевых все-таки был истинным магом, пусть и довольно слабым! Такие люди не умирают так просто! И уж тем более их не хоронят черти где, без воинских почестей и провожающих в последний путь многочисленных скорбящих родственников, а ведь последние в отряде Коробейникова точно имелись и число их измерялось вообще-то двухзначными цифрами!

— А? — Словно бы очнувшийся от глубоких мыслей перевел на него взгляд сам Коробейников. — Не стоит, Ерафим. Тут немного не тот случай…

— За всякую усопшую душу стоит помолиться, — не согласился с ним церковник, укоризненно покачав головой и понимая, что тут видимо все не так просто. Раз того, кто был Коробейникову другом, деловым партнером, заместителем и чуть ли не братом, хоронят едва ли не как последнюю собаку, только в особо прочном гробу, покрытым магическими печатями и тем гарантирующим своему обитателю относительную защиту от случайного поднятия в виде могущественного умертвия, значит тут дело нечистое…Вряд ли в смысле связей с темными силами, хотя и это не исключено, скорее просто грязное. Достаточно грязное, дабы никто не лил по покойнику слез, и не провожал закрытие крышки гроба стрельбой из пушек или хотя бы какого-нибудь ружья. — То, что он был буддистом, роли не играет. Заблуждался человек, бывает…И хотя праведником я его не назову даже с большой натяжкой, но и совсем уж пропащей душой Стефан Полозьев явно не был, и его личное противостояние одному из лидеров сил зла без сомнений на том свете зачтется ему…

Пока губы заученно и чуть ли не самостоятельно произносили полагающиеся в подобных случаях слова, сознание Ерафима уже пыталось понять, чем для их необычных и весьма сомнительных, но все ж таки единственных имеющихся союзников обернется гибель сибирского татарина и почти гарантированный разрыв отношений с его родней. В боевом плане мощь отряда Коробейникова почти не изменится, но если вспомнить, что дети чернокнижника сейчас находятся как раз на воспитании у семейства Полозьевых, да и почти весь его оставшийся в России бизнес завязан на них…

— Дык, пора, стал быть, закапывать, — в своей неподражаемой манере пробурчал светловолосый воздушник, легонько пиная груду земли, от чего та самостоятельно начала струйкой стекать вниз, шурша по верхней крышке саркофага. Хоть как-то опечаленным происходящем он не выглядел, и это заставило Ерафима несколько усомниться в моральном облике того человека, которому он собирался читать заупокойную молитву. Видимо под конец своей жизни импульсивный и крайне любвеобильный сибирский татарин сделал что-то такое, за что его собственные друзья и убили. Убили, определенно не считая это чем-то предательским или предосудительным. Опыт профессионального борца со злом, волей неволей навидавшегося также и всяких обыденных мерзостей, являющихся делом рук человеческих, подсказывал церковнику, что почти наверняка гибель обитателя каменного саркофага была заслуженной. Иначе бы больше эмоций имелось на лицах стоящих вокруг края ямы его товарищей по оружию. Стыд, раскаяние, печаль…Ничего этого не было у них и в помине. Одна лишь усталость…

— Действительно пора, — не стал спорить с ним Коробейников, сосредоточенно нахмурившись, крепче обхватывая свой посох и заставляя сразу с сотню килограмм почвы начать медленный путь с одного места на другое.

— Давайте уже, блин, быстрее. — Прозвучал, в общем-то, знакомый, но какой-то глухой голос. Голос Стефана Полозьева. И прозвучал он снизу. От стоящего в могиле саркофага, который был приоткрыт, показывая ему малость бледное, все какое-то осунувшееся, заметно исхудавшее и крайне недовольное лицо сибирского татарина.

Ерафим в общем-то сразу понял, что тут что-то не так…Но рефлексы профессионального борца со злом были быстрее, чем его мысли. А потому сначала в пытающего покинуть свой каменный гроб человека им был запущен мощнейший магический удар, способный абсолютное большинство ходячих трупов упокоить, изжарить, а потом для надежности еще раз упокоить, и только тогда церковник наконец-то осознал некое несоответствие между поведением «покойника» и обстоятельствами, при которых данная аномалия вообще была обнаружена. К счастью, Полозьев отличался неплохой реакцией и успел захлопнуть тяжелую и прочную крышку каменного саркофага раньше, чем сотканное из белого света копье успело выжечь из него всю скверну и тьму, заодно воспламеняя. К