Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Странное условие.
Он заморгал, превращаясь в того самого хорошо знакомого мне Риэна.
— Все честно, Эл. Ну что, по рукам?
За всем этим что-то стояло. Где и когда я должен буду отступить по его просьбе? Чем чревато будет выполнение такого зарока?
К грискам! Нравится — не нравится, выбора у меня нет.
Я кивнул и пожал протянутую руку.
* * *
— Какого… — я запнулся, вперившись неверящим взглядом в двери Старины Честера.
Шагавший следом Риэн чуть не впечатался мне в спину и тоже остановился, прервав пространное рассуждение о несомненном преимуществе южных красавиц перед северянками.
— Привет, Хейдрун, — прокомментировал братец открывшуюся его взгляду картину. — Не знал, что ты теперь живешь у Элвина.
— Ты видишь то же, что и я? — переспросил я на всякий случай. — Козу над дверью?
— Ну да, — радостно откликнулся Риэн. — Слушай, а зачем ты ее там держишь?
Эти слова окончательно уничтожили мелькнувшую было надежду, что все это не более, чем галлюцинация.
— Какого, — я добавил любимое словечко из лексикона матершинника-Фергуса, — ты здесь делаешь, Хейдрун?
Коза мемекнула и встала. Медленно так, с достоинством. По-кошачьи потянулась, балансируя на обледенелом козырьке. И с грацией… ну с грацией горной козы — кого же еще, — спрыгнула в сугроб.
Выбиралась она оттуда неспешно. Брезгливое выражение, застывшее на козьей морде, в самый раз подошло бы королеве в изгнании, вынужденной толкаться среди грязных мужланов. Встав прямо напротив двери, Хейдрун отряхнулась, обдав нас и подошедшего князя Церы снежным крошевом, и выжидательно склонила голову.
— Ты не могла бы это делать аккуратнее? — фыркнул Риэн, отряхивая снег. — О чем я говорил? А, Маджарат! Элвин, ты был там? Готов спорить, что нет. И уж точно не знаешь, каких страстных цыпочек скрывают эти унылые покрывала…
Последнее, что меня сейчас интересовало, — прелести южных цыпочек.
— Нет, ну чтоб я сдох! Мэй приехала погостить и взяла тебя с собой?
Коза задумчиво боднула дверь.
— Можешь передать ей, чтобы убиралась. Я и в одиночку не жажду ее видеть, а уж с таким довеском…
— Если ты занят, Страж, я могу приехать в другой раз, — ледяной тон Марция Севруса пресек дальнейшие переговоры. Князь стряхнул снег с плеча и уставился на козу с таким кислым видом, словно его накормили неспелой хурмой.
Хейдрун подобная нелюбезность только воодушевила, и она потянулась к плащу фэйри с явным гастрономическим интересом.
— Отстань! Иди отсюда, — князь Церы дернул плащ. Хейдрун обрадованно припала на передние ноги и замотала головой, как игривый щенок, который вырывает из рук палку. Ее челюсти интенсивно шевелились, ткань на плечах фэйри натянулась и чуть треснула.
Я немедленно простил Мэй ее незапланированный визит. Восхитительное зрелище! Одно из тех, на которые можно смотреть часами.
— Уйми свою козу, Страж, — прошипел Марций Севрус, прожигая меня возмущенным взглядом.
— Прошу прощения, Ваше Высочество, — отозвался я самым кротким тоном, на какой был способен. — Это не моя коза. Мог бы сказать, что она принадлежит моей сестре, но погрешил бы против истины. Хейдрун никому не принадлежит, она сама по себе.
— Все равно прекрати это!
Уже не меньше трети плаща исчезло в бездонном желудке козы, и останавливаться она явно не собиралась.
— Хейдрун, фу! Плюнь его немедленно!
Когда это Хейдрун меня слушала?
— Он сделан из козьей шерсти. Неужели ты станешь есть себе подобных?
Она дернула ухом, выказывая презрение к моей неумелой лжи.
— Ну как тебе не стыдно?
Клянусь, не будь у нее занят рот, она бы захохотала. А так только покосилась, всем своим видом выражая: мол, совершенно не стыдно и с чего бы должно быть?
— Такая взрослая… можно даже сказать, пожилая коза. А ведешь себя, как будто и года не исполнилось, — продолжал я увещевать ее. Разумеется, без какого-либо заметного эффекта.
Князь Церы прервал развлечение, двинув с размаху козу кулаком по морде. Она выпустила изрядно пожеванный край плаща, отскочила и уставилась на него с выражением обиды и неверия. Никто из нас никогда не позволял себе такой вольности по отношению к Хейдрун. Главным образом помятуя о ее злокозненном и мстительном характере.
В боевом меканье отчетливо послышалась жажда крови. Коза нацелила острые рога на фейри и пошла в атаку.
Я еле успел вскинуть щит, закрыв гостя от посягательств. Князь Церы был мне нужен. Даже не мне, а Франческе, спящей заколдованным сном. Как бы ни хотел я понаблюдать за игрой фэйри и козы в догонялки, дело прежде всего.
— Надо сказать Мэй, чтобы лучше следила за зверушкой, — проворчал я, захлопывая дверь перед козьим носом.
Франческа
Я задыхаюсь от бега. Сердце колотится в груди, как бешеное. Двери, арки, переходы. Комнаты, заваленные всяким хламом, длинные извилистые коридоры.
Лабиринт.
Не знаю, не помню, кто я и почему я здесь. Только бегу загнанным зверем, ухожу и никак не могу уйти от погони. А тот, который сзади, догоняет. То отстанет, то приблизится так, что я затылком ощущаю его смрадное дыхание.
Он играет. Пугает, догоняет, чтобы вот-вот ухватить и снова дает уйти невредимой. И надо бы обернуться. Взглянуть в глаза преследователю, если у него есть глаза.
Но страшно.
Все вокруг эфемерно, непрочно. Настоящие только страх и усталость.
Я пробегаю комнату, увешанную и заставленную портретами. У них смутно знакомые лица, но нет времени остановиться, оглядеться, вспомнить.
Над ухом клацают зубы, и я с визгом отпрыгиваю в сторону. Петляю как заяц, ныряю в укрытый тенями проход. В нем сумрачно и тяжко пахнет гнилью. Стены покрыты слизью и мхом, сочатся влагой.
— Человечка!
Он сжимает в руке факел. Блики уродуют и без того непривлекательное лицо, третий глаз торчит посреди лба уродливой шишкой.
В первую минуту я пугаюсь, но почти сразу вспоминаю его имя.
— Вы?! Что вы здесь делаете?
Брезгливо кривит губы:
— Возвращаю долг. Иди за мной.
Шелест осыпающегося песка из прохода за спиной. Порыв сквозняка приносит вой и смрадный запах. На лице князя Церы мелькает испуг.
— Откуда у тебя тень, человечка?!
Я не успеваю даже понять вопрос. Смрад становится почти нестерпимым, факел гаснет.
— Бежим!
Будуар блудницы, пыточная, молельня. Огромная библиотека — шкафы с книгами уходят в небеса и теряются в тумане…