Астра сочла это благоприятным знаком. Она спустилась по лестнице в холл. Сонный портье проводил ее удивленным взглядом.

– Доброе утро… – пробормотал он.

Во дворе садовник, щелкая секатором и насвистывая, ровнял кусты. Над рекой курилась молочная мгла. Вдали, там, где поднималось за пеленой облаков солнце, разливалась лиловая заря. За забором Астра быстро свернула влево и зашагала вдоль берега, стараясь согреться. Очень хотелось оглянуться, проверить, не крадется ли кто следом. Помня наставления Матвея, она удержалась. Вертя головой, она покажет преследователю, если таковой имеется, что заметила его.

Вид хмурой долины с пасущимся на лугу стадом был точно как во сне, где ее сопровождал домашний божок, только тогда стоял солнечный день. Астра сунула руку в карман – Альраун остался в номере, под подушкой. Она забыла взять его с собой! Не хватало, чтобы появился рой разъяренных пчел и погнался за ней…

– Спокойно, – прошептала Астра, высматривая Богдана Сабурова. – Не надо себя накручивать.

В этот ранний час улица была пустынна. Провинциальный уклад подразумевает неторопливую размеренность, впрочем, из любого правила бывают исключения. В подтверждение сей не новой мысли из переулка чуть ли не вприпрыжку выскочил парень в велосипедной майке, джинсах и бейсболке. Завидев Астру, он устремился к ней.

– Вы Ельцова?

– А вы Богдан?

Похоже, она ему понравилась. Сабуров выглядел на свои двадцать четыре года – поджарый, как гончая, загорелый до черноты, улыбчивый.

– Музеи сейчас закрыты, – сказала Астра. – Придется ждать.

– Зачем вам музеи? Здесь всюду – живая история! – с воодушевлением заявил молодой человек. – На любом огороде копните – найдете куски керамики, какие-нибудь гвозди, железные кольца от сбруи. А что конкретно вас интересует?

– Знаменитые монахини…

– Ах, это! София Суздальская? Евфросиния Суздальская[26]? Евдокия Лопухина? Анна Васильчикова? Кто?

– Ксения…

– Годунова, что ли? – удивился он. – Не факт!

– В каком смысле?

Молодой человек приподнял козырек бейсболки, чтобы та не мешала ему смотреть на собеседницу.

– А почему именно она?

У Астры перед глазами возникло маленькое надгробие с надписью «Ксюше Бояриновой от безутешных мамы и папы». Хороша она будет, если примется объяснять, какие ассоциативные связи привели ее к выводу, что…

– Вы не думайте, я не вредничаю! – начал оправдываться Сабуров. – Просто Ксения Годунова у нас не котируется. Нет достоверных свидетельств, пребывала ли она вообще в Покровском женском монастыре. О ней мало кто знает. Я сам пытался это выяснить…

– И что же?

– Получается, есть такое мнение, но не подкрепленное фактами. Видите ли, после падения Лжедмитрия царем стал Василий Шуйский. Он благоволил к Ксении, назначил ей денежное содержание и позволил участвовать в перенесении праха Годуновых в Троице-Сергиеву обитель. Туда же она ездила поминать своих близких, там же завещала после смерти похоронить и себя. Завет этот исполнили. А вот где именно упокоилась царевна, откуда ее тело доставили в Лавру… – Парень развел руками. – Времена были смутные, монахини кочевали из монастыря в монастырь. В 1609 году Ксения точно пребывала в Троице, потому как была застигнута там осадой. Сохранилось ее письмо к тетке, урожденной Сабуровой.

– Вы происходите из такого древнего рода? – польстила ему Астра.

Богдан смутился, залился краской. Эта туристка вызывала у него симпатию.

– Надеюсь, что да… Я занимаюсь генеалогией нашей семьи и намерен доказать свою принадлежность к московским боярам Сабуровым. Дальняя ветвь, но все же…

Они продолжали идти вдоль берега, вдыхая запах речной воды и мокрых от росы лугов.

– Так вот! Ксения, то есть инокиня Ольга, писала тетке об осаде Троицкой лавры войсками Сапеги и Лисовского. Внутри обители свирепствовал мор, и она не чаяла выжить. Однако Бог был милостив, и осаду отбили, а Ксения выздоровела. Тем не менее, она не вернулась во Владимир, видимо, из-за опасности на дорогах. В 1611 году мы находим ее в московском Новодевичьем монастыре. Оттуда после всех мытарств заезжих инокинь отослали обратно во Владимир. С тех пор до лета 1622 года я нигде не обнаружил никаких упоминаний о дочери царя Бориса…

Он говорил самозабвенно, полностью погружаясь в события многовековой давности. «Шпарит, как по писаному!» – сказал бы Матвей.

Астру поразило то, что Сабуров помнил наизусть даты. Для нее в школе было каторгой их заучивать.

– А что произошло в 1622 году? – спросила она.

– Старица Ольга, то бишь Ксения Годунова, умерла.

– У вас хорошая память.

– Не жалуюсь! – радостно кивнул парень. – Школьные учителя меня обожали. Я специально не стараюсь, все само в голове отпечатывается. Ксения Годунова, выходит, тоже мне родня – по тетке, дочери Богдана Сабурова.

– Вас в честь него назвали?

– Да нет, просто совпало… Жизнь развивается по спирали. Все повторяется, но не в прежнем виде, а по-другому. В нашем генеалогическом древе есть знаменитые отростки! Я пока прослеживаю свою родственную линию, много чего перелопачиваю. Вот и про Ксению тоже узнал… из разных источников.

– Значит, Ксении в Покровском монастыре не было?

– Вы меня не поняли. Я сказал, нет достоверных свидетельств ее пребывания. Кое-кто из историков, например, считает Покровскую обитель ее последним пристанищем. Она-де тут доживала и скончалась. Существует обрывок грамоты от царя Михаила Федоровича[27] суздальскому архиепископу Арсению, где речь идет о кончине «царя Бориса дочери царевны старицы Ольги», которая завещала «чтобы тело ее было погребено вместе с прахом ея родителей». Государь повелел Арсению и архимандриту Спасо-Евфимиева монастыря «поступить согласно желанию усопшей». Что и было сделано.

– Ну да, – поразмыслив, кивнула Астра. – Спасо-Евфимиев монастырь находится в Суздале, значит…

– Естественно, царь не стал бы обращаться к суздальскому духовенству, если бы Ксения умерла в другом месте.

– Логично. А что еще вы можете рассказать о Ксении?

– Она родилась для блеска и власти, – торжественно произнес Сабуров. – А вместо этого испила горькую чашу лишений, издевательств и поруганий. Ей не везло с замужеством. Первый жених, – Густав Шведский, – которого сосватал ей отец, оказался кутилой и бабником. Второй – датский королевич Иоанн Шлезвиг-Гольштейнский, которого она полюбила всей душой, – перед свадьбой внезапно заболел и умер. Есть версия, что его отравили.