Обречённо вздохнула. И нет, не потому, что обижалась или злилась на неё. Можно было бы вообще отмахнуться, как от сущего пустяка, раз никакого зла на неё не держала, сказать, что всё в порядке, пусть никто из нас не парится. Но и промолчать тоже не по мне. Потому и взяла её за руку, утягивая вглубь спальни, закрывая за собой дверь, усаживая Ханию на краю постели, устраиваясь напротив неё.

– Тебе не за что просить прощения. Я прекрасно понимаю, почему ты так поступила, почему беспокоилась и почему пошла туда, а потом наговорила мне всё это на эмоциях, когда я попыталась встать у тебя на пути, – произнесла, так и не отпустив её руку. – Но если ты хоть немного знакома с понятием того, что такое “пара”, то должна осознавать: его боль – это и моя боль, и наоборот, а ты поставила нас всех в такую ситуацию, при которой выбор оказался без выбора. Александр не смог бы выбрать. Понимаешь? Ни за что. Ни один родитель никогда в жизни не пожертвует своим ребёнком. Это даже хуже, чем убить себя. И если так, то значит, фактически, даже не начав выбирать, уже были мертвы мы оба, – крепче сжала её ладонь. – Как я и сказала, не за что просить прощения. Не делай так больше. Никогда. Этого будет достаточно.

И да, я всё же умолчала о том, что мне совсем не понравилось принимать решение выносить приговор на смерть собственной паре, ради него же самого, раз уж ему инстинкты и парная связь не позволяют самому сделать, как должно. И без того тема тяжёлая.

– А вам и не пришлось бы выбирать, – пробурчала Хания в ответ, явно недовольная моей тирадой, и отвернулась к окну.

Её недовольство я прекрасно понимала, сама бы отреагировала бы на её месте куда эмоциональнее, но…

– А вот за это тебе просить прощения точно придётся, – отозвалась хмуро. – Если расскажу Алексу, то и у него тоже.

– Он и так это знает. И утром уже тоже мне наговорил всё, что ты сейчас сказала. Так что можешь не волноваться, я вам больше не наврежу. Не дура же. И вчера ещё прекрасно поняла все свои косяки. Без ваших объяснений, – нахохлилась и сложила руки на груди.

Я же невольно усмехнулась. И даже посочувствовала ей. Мысленно. Весь опыт жизни с моей старшей сестрой мне в помощь.

– Я говорю это не только для того, чтобы ты поняла все свои косяки, – отозвалась. – Но и для того, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок и недопониманий.

– За это можешь не волноваться. Их у нас с тобой точно не будет. Потому что я тоже не люблю молчать, если мне что-то не нравится. Ну и не умею, – тяжко вздохнула девушка, потерев затылок.

И снова я усмехнулась.

– Если тебя кто-то и сдал, знай, это точно не я, – заметила, как бы между прочим.

– Знаю. Но в городе и без тебя есть кому меня сдавать. На каждом углу слежка. Учти на будущее.

– То есть, говоришь, шифроваться в следующий раз надо получше? – поддразнила я её. – И если прекрасно знаешь, чего сразу это не учла?

– Я учла. Заметили меня только у отеля. Да и то серые волки. От них вообще мало кто укрыться может. А раз всё равно узнали бы, то пусть сразу видят, – пожала плечами.

Пожалуй, со своими сёстрами я её знакомить не буду!

По крайней мере, в ближайшие года три-четыре.

Зачем так усложнять себе жизнь?

– Сильно досталось? – посочувствовала уже вслух.

– Да нет. Папа конечно покричал, подзатыльник выписал, но потом пожалел. Кстати, вы с ним очень похожи, ругаете слово в слово, только ты не дерёшься, – фыркнула уже весело.

Не дерусь, верно. Ножами иногда бросаюсь, это меня мой папа научил таким способом стресс снимать. А так не дерусь, да.

– Вряд ли так уж и похожи, – согласилась я на свой лад, вспомнив все те жуткие вещи, что наговорила ему вчера на эмоциях и за которые до сих пор было стыдно.

Хорошо, хоть одумалась вовремя и сама вернулась.

– Поверь, похожи. Со стороны очень заметно, – улыбнулась Хания. – Ты сегодня на кухне когда задумалась, у тебя даже лицо такое же хмурое сделалось, как у папы бывает в такие моменты. Но на лоб тебе дуть не буду, учти! – состроила серьёзный вид.

Вот тут я откровенно расхохоталась. Просто представила себе, как пустынный альфа действительно хмурится, а девчонка ему таким способом морщинки разглаживает, заодно и лишние мысли из головы выдувает, чтоб новые не появлялись.

– По магазинам-то идём? – напомнила и ей и себе, как перестала смеяться.

– Конечно! – подскочила девушка с постели. – Только поможешь мне сперва с выбором? Не знаю, что лучше надеть. Я уже всё по несколько раз перемерила. Надо что-то такое простое и в то же время, чтобы не обыденно смотрелось, если ты понимаешь, о чём я, – приговаривала, быстро шагая в свою комнату.

И как-то очень некстати или же наоборот недавнее признание одного из близнецов опять вспомнилось…

– Ну, давай посмотрим, – обозначила, идя за ней следом, оставив все свои домыслы и рассуждения при себе.

Да и позабыла я про них тоже быстро. Стоило войти к ней в спальню, как масштабы «трагедии» приобрели полный объём. Этот самый масштаб не менее масштабно был разбросан по всей комнате в виде хаоса из самых разных вещей – на кровати, на полу, на вешалках и без, в шкафу тоже немало осталось.

– М-да… – протянула я, оглядывая развернувшуюся тряпичную катастрофу.

Хания на мои слова только тяжело вздохнула.

– Вот и я о том же. Совершенно нечего надеть!

Сказала бы я…

И сказала!

– Если пожертвуешь хотя бы половину своего гардероба в благотворительный фонд, то половину Африки одеть можно.

– Да? – удивилась она. – Тогда давай пожертвуем. Всё равно половина вещей мне уже мала, а вторая… абсолютно не подходит даже для похода в магазин! Даже не знаю, зачем я их покупала.

– А давай, – поддержала я, заново оглядывая место бедствия. – К тому же… – с особой тщательностью сосредоточилась на том, что ещё оставалось в шкафу. – Во-первых, важно не то, во что ты одета, а как ты себя в этой одежде ощущаешь, поэтому первостепенно – это бельё, – скомандовала.

С учётом ее возраста, надеюсь, Александр об этом, если и узнает, то не скоро…

К тому же, Хания явно растерялась от моего заявления, но послушно подошла к комоду, выдвигая второй ящик сверху. Белья в нём оказалось не так уж много, как мне подумалось, и самое простенькое, из хлопка.

– Не подойдёт, да? – вздохнула печально, на что я неопределённо покачала головой.

Волчица повторно вздохнула, огляделась и приуныла ещё больше.

– Папа суров на этот счёт, – прокомментировала отсутствие нормального белья.

В качестве обещанной мести одному вредному альфе оставила себе засечку на ближайшее будущее по части себя, заключающуюся в том, чтобы вообще бельё не носить.