король находился у нее. Они говорили, что это все равно, что пройти сквозь строй, и слова эти стали пословицей при дворе… Королева с трудом выносила ее высокомерие, резко отличавшееся от постоянно бережного отношения и знаков почтения, которые выказывала ей герцогиня де ла Вальер; последнюю она любила, между тем как об этой у нее не раз вырывались слова: “Эта потаскуха уморит меня!”

Во время ее (т. е. Монтеспан. – Примеч. авт.) царствования ей не раз случалось испытывать ревность. Мадемуазель де Фонтанж (герцогиня Мария Анжелика де Скорайль. – Примеч. авт.) так понравилась королю, что стала его признанной любовницей (разница в возрасте в 23 года никого не смутила. – Примеч. авт.). Как это ни странно, но это был уже не первый случай. То же самое произошло с г-жою ла Вальер и г-жою де Монтеспан, и г-жа де Фонтанж только заставила последнюю испытать то, что по ее милости переживала в свое время первая. Но г-же де Фонтанж не везло ни в пороке, ни в счастье, ни в покаянии. Красота поддерживала ее некоторое время, но ум ее не соответствовал наружности. А чтобы удержать короля и развлечь его, нужен был ум. Но король не успел совершенно охладеть к ней: неожиданная смерть, поразившая всех (она прожила всего 20 лет; подозревали, что она была отравлена и некоторые шепотом обвиняли Монтеспан. – Примеч. авт.), резко оборвала эту новую любовь. Почти все связи короля были мимолетны».

Единственная прочная – к Франсуазе. Это опьяняло ее, внушало уверенность в своем всемогуществе и вседозволенности, которые будут всегда. Она забыла, что в мире все преходяще. И как в свое время Луиза ла Вальер, себе на беду, познакомила ее с королем, так теперь и она познакомит Людовика со своей преемницей.

Ей окажется воспитательница ее старших детей от короля – герцога Мэнского и будущей принцессы Конде – госпожа Скаррон. Франсуаза познакомится с ней, еще будучи единой семьей со своим официальным мужем, маркизом: у друга маркиза – маршала д’Альбрэ (так рука мужа и его проклятия через годы настигнут Франсуазу). Пока же ничего не предвещало подобного печального конца – просто маркизе запомнились почтительное обращение, угодливость, ум и любезность Скаррон, и когда родятся ее первые дети (которых еще скрывали), то маркиза вспомнила о Скаррон. Той был куплен дом в Париже, даны деньги, и она занялась воспитанием королевских детей.

Мадемуазель де Фонтанж. Неизвестный художник

Постепенно предпринимались шаги к признанию детей королевскими отпрысками. В конце концов дети были привезены во дворец к Монтеспан, признаны королем и утвердились при дворе. Вместе с ними здесь утвердилась и их воспитательница. Воистину, когда боги хотят отомстить, они первым делом лишают человека разума. Сен-Симон пишет в своих записках: Скаррон «все более и более нравилась г-же де Монтеспан, которая неоднократно испрашивала для нее у короля подарки (упорная в лицемерии Скаррон и годы спустя, уже заняв место маркизы, будет твердить: “Мадам Монтеспан и я были самим близкими подругами в мире”. – Примеч. авт.). Король, напротив того, не терпел ее; когда он дарил ей что-нибудь (и всегда мало), то делал это в угоду г-же де Монтеспан и всегда с сожалением, которого не скрывал».

Когда Ментенонская земля поступила в продажу, близость ее к Версалю так соблазнила г-жу де Монтеспан, что она решила приобрести ее для г-жи Скаррон и не оставляла короля в покое, пока не добилась от него денег на покупку ее для этой женщины, которая тогда или немного позже приняла фамилию Ментенон (под этим именем она и войдет в историю, как очередная, после Франсуазы, и последняя фаворитка короля). Поместье же обошлось королю в 200 тыс. ливров. Пословица права: «Хочешь потерять мужа – познакомь его с подругой». Она (т. е. пока еще Монтеспан. – Примеч. авт.) также получила от короля средства на перестройку замка и приставала к нему, чтобы он дал средства на отделку сада, который был очень запущен прежними хозяевами.

Вновь читаем у Сен-Симона: «Разговор происходил во время туалета г-жи де Монтеспан, когда за королем следовал один дежурный начальник гвардии конвоя. Это был маршал де Лорж, правдивейший из людей, и он мне не раз передавал сцену, которой был свидетелем в тот день. Король сначала отмалчивался, потом отказал. Наконец, выведенный из терпения тем, что г-жа де Монтеспан не отступалась, а продолжала настаивать на своем, он рассердился и заявил, что и так уже много сделал для этой особы; он не понимает увлечения ею г-жи де Монтеспан и упорства, с которым та продолжает держать ее у себя, после того как он несколько раз просил ее отделаться от г-жи Скаррон; лично он ее не выносит, но если ему пообещают, что он больше не увидит и не услышит о ней, то он готов еще раз наделить ее, хотя, если сказать правду, он и так уже сделал чересчур много для такого рода особы… Г-жа де Монтеспан сразу умолкла и была очень огорчена, что так упрашивала короля».

Воспользуемся еще раз услугами Сен-Симона, который наиболее четко и лаконично передает историю противостояния двух женщин и переевшего свободы монарха: «Герцог Мэнский сильно хромал. Говорили, будто произошло это от того, что кормилица уронила его. Так как ничто не помогало, решено было отправить его к различным искусным врачам во Фландрию и в другие места королевства, потом на воды, между прочим в Бареж. Письма, которые гувернантка (т. е. Скаррон. – Примеч. авт.) отправляла г-же де Монтеспан с отчетами о путешествии, показывались королю (тут все же необходимо остановиться и сказать пару слов об этом странном ослеплении Франсуазы. Дело в том, что по общему мнению она была красива, Скаррон – не очень. Она была моложе короля на три года, а Скаррон на эти же три года старше; и она была любима Людовиком. Но пути любви неисповедимы – что еще раз докажет этот любовный треугольник. – Примеч. авт.). Он нашел, что они хорошо написаны; они ему понравились, и его недоброжелательство начало ослабевать.

Капризы и раздражительность г-жи де Монтеспан завершили дело. У нее был очень вздорный нрав, и она не привыкла сдерживаться. Король чаще других бывал жертвой ее капризов, он страдал от этого, хотя и был еще влюблен. Г-жа де Монтеспан упрекала его за это, а та оказала ей добрую услугу (рассказав королю об этих упреках). Со стороны до него тоже