можно это сделать, когда человек будто бы часть тебя? Рука, нога или целая половина твоей души… Вот не было его, жила же я как-то, да? Смирилась. Успокоилась. А потом он вновь ворвался в мою жизнь, и я поняла, что всё это время была абсолютно неполноценна.

И так хочется всё повернуть вспять. Кажется, что я готова за это отдать всё. Вот только есть одна поправка во всей этой душещипательной истории: то, что я сама себе отрубила, уже назад не пришьёшь.

— Ник, — послышался печальный голос Марты от входа в мою комнату, и я тут же вытерла с лица слёзы, улыбаясь широко и беззаботно. Да только подруга не поверила в этот наскоро примеренный маскарад. — Не плачь, пожалуйста.

— Не получается. Сердце любит, понимаешь? И я так устала твердить ему, что оно старается не для того человека. Что выбор его неправильный. Что кроме боли и тоски он нам ничего более не принесёт. Но эта глупая мышца меня не слушает и продолжает стучать для своего неправильного кумира.

Марта же кинулась ко мне, забралась с ногами на кровать и крепко меня обняла.

— Однажды замолчит. Ничто не вечно…

Так мы и лежали в тишине, слушая приглушённый шум улицы за окном и тихую музыку из колонки, пока Максимовская вновь не заговорила.

— В нашем общем чатике девочки отписались, что сегодняшние выходные точно будут безопасными.

— О чём ты? — приподнялась я на локтях и выжидательно заглянула в её тёмные глаза.

— О том, что Янковский пару часов назад улетел из города. Его кто-то из ребят приглашал на какую-то там вписку, а он похвастался билетом и сказал, что все выходные будет в Москве сорить папкиными деньгами и зажигать по клубам. Сплетня быстро разлетелась.

— Оу, — встрепенулась я.

— Да, — улыбнулась мне Марта. — Так что отрывай свой симпатичный орех от кроватки и беги собираться. Мы сегодня отжигаем.

— Бегу, — кивнула я и, заплетаясь в собственных ногах, поспешила в душ.

Пусть будет клуб. Всё лучше, чем дома слёзы лить по тому, кто никогда не станет моим будущим…

Глава 32 — Где лучшие тусовки?

Вероника

— Вау, детка! Ты просто космос, — хлопает в ладоши Марта, а я ей подмигиваю через своё отражение в зеркале. — Решила закадрить сегодня вечером всех парней в клубе, м-м?

Я фыркаю и качаю головой. За рёбрами глухо, но жалобно скулит сердце. Ему не нужны все, ему жизненно необходим только один.

Тот, что под строжайшим запретом.

— Знаешь, я не удивлюсь, если через пару лет обзаведусь целым выводком кошек и, возможно, даже одним джунгариком.

— Пригласишь меня в свой клуб? — смеётся подруга звонко, а я лишь киваю.

— Идёт.

В последний раз перед выходом из квартиры критически рассматриваю свой внешний вид. Сносно. Сшитые собственноручно брюки-палаццо насыщенного цвета Барби сидят на мне как влитые. Кроп-топ такого же оттенка идеально облегает грудь и лишь слегка приоткрывает прокачанный животик. Сверху топа чуть переливается стразами-капельками футболка в мелкую сеточку. Густые волосы я оставила распущенными, но на макушке закрутила две кокетливые гульки. На лицо нанесла нюдовый макияж, лишь слегка подчеркнув веки стрелками, а губы малиновым тинтом. И последний штрих — немного любимых духов на запястья.

— Каблуки наденешь? — с сомнением потрясла в руках пару босоножек на головокружительной шпильке Марта, но я тут же отрицательно качнула головой.

— Доставай платформу, подруга. Пора нам оттанцевать всю свою боль.

— Пора, — хмыкнула Максимовская, и мы обе рассмеялись, а затем наконец-то покинули квартиру и спустились к уже давно ожидавшему нас такси.

Пока ехали, смотрели на нарезанные видеосообщения из общего чата, где девчонки уже делились началом праздника. Кто-то из знакомых нам ребят был прилично так навеселе, а кто-то ещё твёрдо стоял на ногах. Точнее, вытанцовывал на них странные танцы.

— Круто как, — чуть ли не пискнула от предвкушения грядущего веселья Марта и улыбнулась мне во все свои тридцать два зуба.

— Так, подруга, — прищурилась я, — а ну-ка, колись.

— О чём ты? — не моргнув и глазом состряпала непринуждённое выражение лица Марта, но я не собиралась покупаться на эти дешёвые трюки.

— Стафеев там? Поэтому ты и светишься словно лампочка Ильича, так? — и окинула её чересчур вызывающий наряд, на который до этого не обращала особого внимания: мини-юбка света фуксии, прозрачная шифоновая блузка цвета фламинго и просвечивающий через неё ярко-розовый лиф, который смог бы свести с ума даже разложившийся труп, не говоря уже про живого, полного сил парня.

— Так, — отвернулась от меня девушка, но я тут же обняла её за плечи, чувствуя, что она даже не дрожит — её форменно колотит перед перспективой встречи со своей неразделённой любовью. — Он с командой отмечает сегодня победу над «медиками».

— Ну хорошо. А если он там будет не один, а с Анечкой?

И вот тут Максимовская окончательно скисла. Уверенная в себе девушка растаяла на глазах, а вместо неё передо мной появилось уязвимая и раненая птичка, которая затравленно глядела на меня абсолютно потухшими глазами.

— Ну что мне теперь, топиться пойти, Ник? Жизнь ведь продолжается. А я просто докажу себе, что это не падение, а очередная взятая мной высота.

— Опыт?

— Верно.

Наконец-то такси тормозит у клуба и на нас обрушивается гомон человеческой толпы и неприятные запахи курительных смол. Меня чуть мутит от этого сомнительного аромата, и я стараюсь дышать ртом, чтобы хоть немного привыкнуть к этому смраду.

Ещё на крыльце цепляем знакомых девочек из нашей компании — все, как по заказу, тоже в розовом. Смеёмся, обнимаемся. Кто-то курит, кто-то стоит, дышит за компанию. Маринка Рядинская уже вовсю целуется с каким-то высоким, жилистым парнем, позабыв напрочь, что у неё в тонких пальцах тлеет сигарета.

— Мурашка! Кончай косить под пиявку, — окрикивает её Марта, и все покатываются со смеху. Но та только отрывается на краткий миг от своего нечаянного воздыхателя и со знанием дела цедит.

— Это молодость, девочки. Не мешайте мне наслаждаться ею! — а затем снова тонет в глубоком французском поцелует.

— Отставить зависть, — командует Максимовская, и мы все дружно смеёмся, а затем маршируем на вход в клуб. Покупаем билеты, поднимаемся на танцпол, где уже гудит подвыпившая толпа. Стробоскопы ослепляют, громкий бит качает так сильно, что в кровь мгновенно впрыскивается забористая доза адреналина.

Тревога и нескончаемая сердечная тоска чуть отпускает. Я улыбаюсь искренне. Мне почти хорошо.

И мы следуем дальше, где уже с вип-зон нам машет руками именинница. Поднимаемся, затискиваем друг друга до невозможности, поздравляем взахлёб, смеёмся, пропускаем по штрафному бокалу шампанского. И только