много раз заводил эту тему, но Аня боялась, попросту страшилась, что сын мог бы замкнуться от таких новостей или вовсе возненавидеть мужчину.

—Надо сказать, я понимаю, но мне страшно…— Аня прижала руки к груди, пока Ник мягко улыбнулся и притянул ее в свои объятия, утыкаясь носом в макушку. Аня обхватила мужчину крепко-крепко, напитывая свое тело спокойствием, что всегда получала от Варшавского.

—Скажем, когда будешь готова.

—А если он не поймет, а если только хуже станет?

—Почему он не поймет? Малец просил меня стать ему отцом, Ань.

—Это другое, это вообще другое. Он ведь…такой маленький, а что, если он примет это все на свой счет, что ты не был с нами из-за него? Дети такие чувствительные в этом вопросе…

—Знаешь, пока что мы обсуждаем гипотетические проблемы, а я этого очень не люблю и предпочитают решать проблемы по мере их поступления. Пока никто ничего не знает, решать нечего. Когда ты будешь готова, мы вместе расскажем Андрею правду, но скрывать и обелять себя я не стану однозначно. Тут для меня все ясно как божий день. Андрей узнает правду, но не частично, а целиком с учетом его возраста, конечно.

Аня молча слушала Ника, цепляясь пальцами за свитер как за спасательный круг. Столько дум она передумала, столько времени потратила, взвешивая все «за» и «против», несколько раз от напряжения даже плакала ночью на кухне, но в конечном итоге однажды утром проснулась с мыслью, что время пришло. Это она и написала Нику, после чего они решили, что проще и лучше это сделать в какой-то ненапряженной обстановке, без особого официоза и может даже в кафешке или в детском центре. Забрав сына из сада, они отправились в парк кормить уток, и стоя возле кромки пруда с кормом в руках, Аня начала:

—Андрюш, мы бы очень хотели с тобой поговорить, — Аня погладила сына по голове, привлекая внимание.

—Я что-то сделал? — мгновенно потускнел ребенок, а Ветрова прикусила губу. Наверное, все сложится чуточку не так, как она планировала.

—Нет, что ты! Почему сразу сделал что-то не так? Ты у…меня такой умничка. Просто мы бы очень хотели с тобой поговорить.

А дальше последовала пауза. Жуя губы, Аня бросила потерянный взгляд на Ника

—Понимаешь, дядя Коля…на самом деле твой настоящий папа.

Ник напрягся, внимательно считывая реакцию своего сына, готовясь к абсолютно любому исходу, а Ветрова так вообще не знала, куда себя деть от волнения, ее руки представляли собой льдинки, а внутри творилась полная неразбериха.

—Мам, я знаю, я просил дядю Колю стать настоящим папой, — с улыбкой проговорил малыш, хватая Ника за одну руку, а мать за другую. Ну вот как тут не расплакаться. Ник, понимая, что Аня в шаге от истерики, подхватил сказанное.

—Малыш, я твой самый настоящий папа, еще до того, как ты меня просил об этом, я уже им был. Был им всегда, только твоим папой, — Варшавский наклонился так, чтобы быть на одном уровне с головой ребенка и осторожно коснулся пухлой щечки. В детстве у мужчины тоже были большие щеки, и за них всегда все тягали. Даже в такой мелочи они с сыном были как две капли воды.

Андрей смотрел на Ника так, словно тот говорил с ним на другом языке.  

—Папа? Настоящий папа?

—Да, Андрей, я твой настоящий папа. Более настоящего точно нет…

—А почему…почему тебя не было с нами? Никогда…Я так хотел увидеть папу. Всегда хотел, — Андрей нахмурился, перевел еще более растерянный взгляд на мать в поисках ответов на свои вопросы, но Ник не дал Ане и слова вставить, продолжив свой рассказ.

—Мы с твоей мамой поругались, и я о тебе не знал, если бы я только знал, что меня такой замечательный сын, я бы давным-давно был рядом с тобой. То, из-за чего мы поругались, тогда казалось очень серьезным, но получилось так, что нас двоих обманули. Мама обиделась, я обиделся…и виноват в том, что случилось с нами. Хочу, чтобы ты знал всю правду, такой какая она есть. Я не отказывался от тебя, никогда бы не смог. А когда увидел тогда, то чуть не умер от счастья. Ты ведь совсем как я только меньше в несколько раз, мы с тобой так похожи, малыш, — Ник обхватил ручку сына и нежно сжал в руках, пока Андрей все так же смотрел на отца, затем на мать.

Аня тоже сжимала в руках ладошку сына и больше всего в тот момент хотела, чтобы он принял эту новость, чтобы не сломала она ему ничего, потому что пережить его травмы она не сможет уж точно. Одно дело зализывать свои раны, другое — раны сына, ведь для него она готова землю носом рыть и уберечь от всякого зла, даже такого, где на самом деле зло причинить никто не хотел.

—А ты больше не бросишь меня и маму? — серьезным голосом спросил Андрей. Взгляд его при этом был настолько взрослым, что Аня на секунду опешила, не узнав в нем своего сына.

—Нет, я никогда не брошу ни тебя, ни маму.

Ник четко проговорил каждое слово, не выпуская сына из поля зрения. Андрей повернулся к Ане и так же серьезно спросил. Сейчас он по меньшей мере походил на судью:

—Мам, а ты больше не будешь обижаться на…папу?

Как можно давать такие обещания? Мало ли что в жизни могло бы случиться, но даже думать об этом Ветрова сейчас не могла. Одна лишь мысль о повторении подобного сценария наводила на нее неконтролируемую панику.

—Малыш…

Но Андрей еще раз повторил:

—Мам, пообещай мне, что ты никогда не будешь обижаться на папу.

—Я…обещаю.

—Пап, обещай мне, что ты никогда не будешь обижаться на маму.

Ник рассмеялся, кивая самому себе.

—Я обещаю, сын. Как обещаю никогда вас не отпускать, что бы ни с лучилось в этой жизни. Обещаю всегда быть рядом и быть поддержкой для тебя и мамы, обещаю защищать, обещаю помогать во всем и всегда. Я обещаю, что теперь вы мои целиком и полностью.

От таких слов у Ани все-таки защемило сердце. Сидя на корточках в объятиях Андрея и Ника она расплакалась, потому что больше не могла сдерживаться от нахлынувших эмоций. Теперь все будет иначе. Совсем по-другому и с чистого листа.

Тяжкий груз сошел с плеч Ветровой, освобождая место для чистого счастья, что бурным потоком заполонило каждый уголочек