все для вас, чего бы мне это ни стоило. В первую очередь я хочу попросить прощения у тебя, Анют. За все что совершил или не совершил, за все слова и поступки, что причинили тебе боль. У сына прощения я уже попросил, — запнувшись на миг, Варшавский склонил голову, а затем опустился на одно колено. — Хочу сказать, что я люблю тебя, Ветрова Анна Владимировна, так сильно, как никого и никогда не любил. И я хочу, чтобы ты стала моей женой и родила мне еще сына и дочку. А лучше троих. Ты выйдешь за меня?

Ощущая безумное сердцебиение, девушка сжала в руках букет и перевела потерянный взгляд на протянутое кольцо.

В голове было марево, а еще чистое счастье.

— Выйду, — улыбнулась Аня, не давая себе возможности передумать.

—Ура! — Андрюша радостно закричал, пока Ник и Аня обнялись, крепко сжимая друг друга в объятиях. —Я так хочу братика или сестричку!

Возможно, в этом мире всему нужно свое время. Такое время было дано Нику и Ане, чтобы они выросли, осмыслили свои поступки и снова столкнулись в других условиях, чтобы быть счастливым при любых обстоятельствах.

Они нашли друг друга, и, уж поверьте нам, никогда больше не отпустят друг друга.

Ничего не предвещало осложнений, беременность протекала не просто хорошо — идеально. Аня не ходила — летала, счастливая и окрыленная.

Они были счастливы, действительно счастливы. Нет, эти месяцы не были совершенно безоблачными, но Ник и Аня научились слушать, ради их отношений, ради сына, ради семьи. Были ссоры и недопонимая, много было всякого, но они смогли преодолеть все, что встречалось на их пути, найти в своих сердцах прощение.

Беременность стала неожиданностью, Ник тогда несколько дней ходил с идиотским выражением и дебильно-счастливой улыбкой на лице, а следующие месяцы стали испытанием для их семьи, потому что излишняя опека и контроль Варшавского дико раздражали жену.

Поженились ребята почти сразу после возвращения домой с того чудесного отдыха и с тех пор больше не расставались.

— Не знаю, Андрюш, — Ник присел рядом с сыном, посмотрел мальчишке в глаза и громко вздохнул.

В воспитании Андрея Варшавские придерживались правила: «Правда и ничего, кроме правды». Потому и сейчас Ник отвечал максимально честно и открыто.

Состояние Ани было стабильным, но угроза все еще существовала и до самых родов ей категорически было запрещено возвращаться домой.

— Мама пока должна полежать здесь, понимаешь.

Мальчик только кивнул, явно расстроившись. Мать Андрей видел не часто, Аня не хотела волновать малыша, а потому обычно Ник приходил один.

— Послушай, Андрей, ты помнишь, что сейчас маме ни в коем случае нельзя грустить?

— Помню, — кивнул малыш.

— Вот и хорошо, сейчас мы пойдем к маме, да?

— Да.

Взяв мальчонку за руку, Ник провел его по длинным, пахнущим медикаментами, коридорам, к палате жены.

Постучав, Варшавский надавил на ручку, открыл дверь и замер на пороге, не в силах сделать шаг вперед.

— Мамочка, — отпустив руку отца, Андрей вихрем рванул к большой кровати, на которой, держа на руках маленький комочек, лежала Аня.

Варшавский же продолжал стоять, как вкопанный на пороге палаты, практически забыв, как дышать. Еще вчера, уходя, Ник оставлял в палате беременную жену, а сегодня…

Черт возьми, как такое вообще возможно?

— Привет, мой хороший, — улыбнулась Аня, поглаживая по голове взгромоздившегося на кровать Андрея, внимательно рассматривающего комочек в конверте. — Так и будешь там стоять? — поинтересовалась она у мужа, приводя последнего в чувства.

Кажется, вся кровь отлила от лица Варшавского, сливающегося со стенами палаты.

— Иди сюда, — улыбнулась Аня.

— Какого черта, Ань? — не сдержался Ник, проглотив вязкую слюну, скопившуюся во рту.

— Тшш, — недовольно прошипела девушка, указывая на сына, который, кажется, был настолько увлечен разглядыванием младшего брата, что перестал замечать происходящее вокруг.

В несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние, Ник опустился на кровать рядом с Андреем, зажмурился, сжимая пальцами переносицу.

Однозначно, эта женщина сведет его с ума.

— Почему мне ничего не сообщили? — спросил он уже спокойнее, прекрасно зная характер своей жены. — Ань, кто так делает? Я же вчера уходил и ничего не предвещало.

— Не предвещало, — согласилась Варшавская. — Роды начались поздно вечером, я попросила не звонить тебе. Зачем зря беспокоить?

Она говорила это так просто, словно ее внезапные роды — это что-то само собой разумеющееся.

— Аня, ты родила без меня! — воскликнул Ник и лишь потом понял, как глупо прозвучали его слова.

— Да, Ник, представь себе, чтобы родить, женщине мужчина не нужен, — рассмеялась Варшавская. — Ну чем бы ты мне помог, только персонал бы лишний раз нервировал, им прошлого твоего рычания хватило, люди хоть расслабились.

— Расслабились они, — недовольно пробурчал Ник и придвинулся ближе, заглядывая в конверт и не сумев сдержать улыбки.

Сын, его сын, еще один.

— Ну привет, Санек, — прошептал он тихо.

— Это Витя, пап, — поправил его сын.

— Это еще не решено, — парировал Варшавский.

— Все давно решено, сына мы назовем Виктором, — безапелляционно заявила Аня и у Варшавского окончательно пропало желание спорить.

В конце концов засранец, в честь которого Аня назвала сына, сыграл в их с Ником примирении не последнюю роль. Да и чего уж греха таить, с Северским Ник сумел найти общий язык, более того, их даже можно было назвать друзьями. Правда, дружба продлилась ровно до тех пор, пока Виктор, чтоб его, не обрюхатил поистине незаменимую Инночку, и теперь Варшавский был вынужден искать нового секретаря, да вот беда, найти замену Инне — сродни чуду. Впрочем, Ник так и не оставил надежды переманить к себе Асю.

— Витя, так Витя, — усмехнулся Ник, и вытянув руки вперед, добавил: — Дай-ка мне его сюда.

Осторожно взяв сына на руки, Ник прижал теплый сверток к груди и расплылся в той самой дебильно-счастливой улыбке. Он не сомневался, что Виктор будет его второй копией.

— Тебе стоит позвонить родителям, Ник, — тихо произнесла Аня, вынуждая Ника напрячься.

С родителями Ник помирился, если их отношения можно было назвать перемирием. Во всяком случае он смог частично их простить и даже иногда их видеть, но говорить о полном прощении пока было рано, пусть Варшавские и старались наладить отношения с сыном и невесткой.

— Позвоню, может через месяц, — хмыкнул Ник.