Шрифт:
Интервал:
Закладка:
—Мам, смотри, смотри, ты видела? —Андрюша потянул за руку девушку в сторону стойки, где были кустовые розы, собранные в разнообразные фигурки. Один участник краше другого.
—Конечно, видела, тебе нравится?
—Очень. А как это сделали?
—Такие букеты собираются на основу, но долго не стоят, малыш. Внутри, конечно, есть пузырь с водой, но этого недостаточно. Вода быстро портится, а букеты стоят от силы дней пять и начинают вянуть.
Андрей нахмурился, посмотрел на мать печально, словно она огорошила его, по правде сказать, ужасной новостью.
—Это грустно, хочется, чтобы они стояли хотя бы год.
—Это невозможно. Единственный способ сохранить цветок — не срывать его, Андрюш.
И речь сейчас шла не только о цветах.
Выставка и конкурс были помпезными, магазин посетили даже люди действующей верхушки власти города. Когда с “Маленьким принцем” случилась беда, многие предложили помощь, а на этапе открытия даже бесплатно отрекламировали в соцсетях. Такие мелочи показывают истинное отношения, и Аня вдруг неожиданно для себя поняла, что у нее много людей, на чью помощь она и не рассчитывала, но в итоге получила.
—Как тебе праздник, сын? — рядом с матерью и сыном появился и отец, подхватывая ладонь Андрея.
—Очень красиво, пап. Когда я вырасту, тоже открою такой вот магазин и подарю его маме.
Сердце Ани забилось чаще, как всегда бывает, стоит только Варшавскому появиться рядом.
—Малыш, но у меня же есть магазин и не один, — мягко улыбнулась сыну Аня.
—Будет еще один, будет очень много. Все будут знать о нем!
Решительно заявил Андрей, сжимая ладонь слева матери, а справа отца. И не было сейчас ребенка счастливее, потому что он наконец-то получил все то, о чем мечтал. Полноценную семью. По глазам было видно, что Андрей готов обнять весь мир на то, что у него сейчас есть. Да, пусть Ник не жил с ними, но не жил он с ними не потому, что не хотел, а потому что Ветрова делала шаг назад, стоило только Варшавскому сделать три навстречу. Но несмотря ни на что, Ник почти каждый день был в гостях, вот так плавно и равномерно Аня начала готовить не на двоих, а на троих. А однажды и вовсе позвонила мужчине уточнить, что приготовить.
Реакция Ника на этот вопрос была такой, словно ему подарили игрушечный поезд на пять лет. Словно то, что он так долго ждал, свершилось. Мужчина был терпелив, не давил, хотя грудину рвало на части, когда ему приходилось уходить из квартиры девушки и прощаться с сыном и женщиной, которую он любит больше жизни. И ведь порой ему казалось, что все как раньше, особенно когда мягкое и податливое тело девушки оказывалось в его руках. Но потом дымка спадала, Аня сдержано отталкивала мужчину и тепло прощалась. Однако в глазах читалось другое, в глазах Ник разглядел тлеющий огонек, что с каждым днем распалялся сильнее.
После праздника Ник отвез своих домой и сам зашел, по привычке, как всегда, проходил теперь почти каждый его вечер, если не считать те дни, когда работа упорно хотела заграбастать его себе в единоличное пользование. Но даже тогда Ник звонил сыну по видеосвязи, чтобы не терять и дня, что не упустить ничего. В сад теперь он тоже часто ходил, забирал теперь только Андрея, потому что за Настей приезжала мама. Вот было удивление у воспитателей, когда один и тот же мужчина сначала забирал одного ребенка, теперь другого.
Уложив Андрея спать, Ник зашел на кухню, где сидела Ветрова, попивая кофе, и это перед сном.
—Забавно, что от кофе ты хочешь спать, — с ухмылкой произнес мужчина, целуя девушку в плечо. Но не спеша отнять губы от манящего тела.
—Да уж, не действует он на меня так, как на обычных людей, ничего тут не поделать, — глубоко втянув воздух, прошептала Ветрова. А затем и вовсе прикрыла глаза, ощущая шершавые губы на коже. Мурашки сами собой посыпались по коже, заставляя все тело напрячься.
—Все равно лучше не пить на ночь, — прошептал Ник, цепляя губами ушко девушки. А затем жадно вдыхая неповторимый аромат, от которого мозг отключался, не хотелось ничего, кроме как вдыхать и касаться.
Ладони плавно легли на плечи, мягко надавили на нужные точки, призывая тело расслабиться. Успокоиться, потому что волнение ветровой резонировало в радиусе километра и отдавало ярким красным светом.
—Я знаю, но хочется.
—Даже если очень хочется, выпей чаю. Мята или мелисса, — продолжая поглаживать кожу, ответил Ник, погружая своим голосом Аню в состояние нестояния. По венам моментально хлынул жар, поджигая внутренности Ветровой как вертеле.
—Но хочется кофе, — не своим голосом сипло прошептала девушка.
Порхающие поцелуи посыпались на шею, а жадные руки начали сминать талию. Теперь не скрыть пылающих щек, не замаскировать ничем безумно колотящееся сердце. Остались голые чувства, оборванные как электрические провода, искрящие яркими вспышками в ночи. А еще были трепетные слова, от которых душа воспарилась на самую высокую точку земли, были алчные и жалящие поцелуи, оставляющие следы на белоснежной коже. Были тяжелые вздохи и стоны наслаждения, порой сдавленные и тихие, словно украденные. Пара сталкивалась душами, целовалась ими же. Дорвавшись друг до друга, Аня и Ник не заметили, как окончательно утонули в наслаждении, дыша одним воздухом, смакуя забытый вкус, сносящий голову.
Он оставался трепетным послевкусием, которое приятно разливалось а языке сладкой патокой.
Рассвет плавно стелился на горизонте, освещая ночной мрак красным светом. По чуть-чуть он коснулся и сплетенных на полу, устланном ковром, тел, уставших и выдохшихся, но отчаянно сопротивлявшихся сну. Какое счастье иметь в доме теплые полы.
Каждый думал о своем, но ни на секунду не выпускал из рук того, кого однажды потерял.
—Я часто представляла себе нашу встречу, но ни в одной это не было у сада с Андреем, —прошептала Ветрова. А затем улыбнулась печально, будто бы не веря во все происходящее. Их сердца бились в унисон. Девушка коснулась губами ключицы Ника.
Варшавский сощурился и потянулся к девичьей руке, по-хозяйски обхватывая ладошку. Теперь это был совершенно обыденный жест. К нему привыкли оба. Как привыкли к тому, что он целовал ее при встрече и на прощание, а она, сдерживаясь из последних сил, все-таки несмело отвечала ему, позже сгорая от нахлынувших
