Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говорили, что император Наполеон, тот, что хотел овладеть всем миром, будто древний колосс, обратил свой взор в сторону великих равнин России. Кассандре верилось в это с трудом, ведь эта страна, хотя и находилась очень далеко от Акоры, была хорошо известна ее жителям. Определенно только глупец или сумасшедший мог решиться на завоевание такого народа. Был ли Наполеон глупцом, безумцем, или же просто привычка побеждать затмила его разум и сделала самонадеянным? Скоро они все узнают.
Были и другие разговоры, слухи о войне между Америкой и Англией, бывшие колонисты которой считали, что свободу, добытую огнем и кровью, будут уважать. Вместо уважения они получили разграбленные суда, запуганных моряков, урезанные права на промысел рыбы да еще и насмешки над их слабостью и беспомощностью. Эндрю, некоторое время поживший среди них, не считал их ни слабыми, ни беспомощными.
– Неорганизованные, – сказал он, когда за ужином зашел разговор на эту тему, – и влюблены в звук собственного голоса, ведь каждому есть что сказать. Но они уже распробовали свободу и теперь не отдадут ее так легко.
– Лучше бы до этого не дошло, – заметила Федра. Она ела теперь чуть больше, чем до этого, но все еще выглядела истощенной и бледной. – Столько боли, и все ради чего? Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее таким вот образом.
Ее муж посмотрел на нее с нежностью и заботой, Кассандра пыталась найти какие-нибудь утешающие и успокаивающие слова, но именно Ройс сказал то, что было нужно:
– Если всю жизнь бороться за то, во что глубоко веришь, то ведь это будет иметь далеко идущие последствия, вам не кажется? Словно круги, расходящиеся от камня, брошенного в воду.
«Он умеет поддержать», – подумала Кассандра, снова вспомнив, как посветлел взгляд матери, и к тому же он очень много замечает, возможно, слишком много. Однако он говорил об Атрее, не о ней. У нее нет причин думать, что он чувствует присутствие темных сил, управлявших ее поведением.
Три дня. Утром четвертого дня она покинула постель, еще хранившую жар ночных страстей, и направилась прямиком во двор. Ройс и некоторые члены совета уже ждали ее. Меллинос отпросился, у Троицуса, как и всегда, были дела в Илиусе, но всего набралось около двадцати пяти человек. Она подумала, что, может быть, это и чересчур много для ее целей, но не решилась никого оставить, чтобы не вызвать вопросов, на которые не хотела отвечать.
Они прошли по дороге, серпантином устремлявшейся к пристани. По пути им встречались жители Илиуса, приветствовавшие их. Кассандра заметила, что в городе по-прежнему царило подавленное настроение, ведь все ждали вестей о ванаксе, и все же жизнь понемногу возвращалась в нормальное русло. Но ведь так и должно быть. Нужно кормить детей, запасать корма для животных, вести дела. Возможно, именно в этом и можно найти утешение.
Гавань сверкала всеми оттенками синего в лучах утреннего солнца. Около каменного пирса ждал корабль. Они взошли на борт и уже вскоре подняли якорь. Свежий ветер наполнил паруса, вынося их во Внутреннее море.
Выйдя из порта Илиуса, они прошли мимо многих других судов. Завидев вымпел семьи Атридис, развевающийся на центральной мачте, матросы приветствовали их, поднимая весла. Кассандра стояла на носу корабля и махала рукой им в ответ, пока у нее не заболела рука, а улыбка, казалось, застыла на губах.
Когда они отошли достаточно далеко от гавани и вокруг больше не осталось кораблей, она слегка расслабилась и не смогла сдержать тихий вздох.
– Прекрасный денек, – сказал Ройс. Она обернулась и увидела, что он стоит совсем близко, прислонившись к борту. На нем был килт воина – акорца, и нужно было признать, что он ему очень шел. Кроме того, эта одежда позволяла ему, хотя бы в какой-то мере, слиться с остальными мужчинами.
– Так и есть, – согласилась она.
– Лейос, – сказал он, назвав остров, который и был целью их путешествия, – «равнинная местность». Правильно я понял?
Она кивнула:
– Лейос почти такого же размера, как остров Каллимос, который мы только что покинули. Но они очень отличаются друг от друга. Вместо холмов Каллимоса на Лейосе в основном равнины.
– Это ведь часть первоначальной Акоры, до землетрясения?
– Да, как и Каллимос. Но оба тогда очень пострадали и изменились. Насколько мы можем судить, основные потоки магмы устремились по направлению к Лейосу, и он был покрыт лавой. Там практически не осталось ничего древнего.
– Но земля-то там плодородная?
– Да, весьма. Мы там выращиваем пшеницу, рожь и ячмень, но в первую очередь Лейос знаменит своими лошадьми.
Его глаза загорелись:
– Мы тоже разводим лошадей в Хоукфорте.
– Джоанна рассказывала мне. – Она тихонько спросила: – Ты ведь скучаешь?
– По Хоукфорту? Да, думаю, я скучаю, но не принимай это близко к сердцу. Я скучаю по Хоукфорту, даже когда я в Лондоне, а ведь это совсем недалеко. Вообще я лишь тогда не скучаю по дому, когда сам нахожусь там. – Ветер взъерошил его волосы. С отсутствующим видом он пригладил их. – Наверняка ты чувствуешь то же самое по отношению к Акоре.
Она отвлеклась, заглядевшись на золотые пряди, которые гладила ночью, вспоминая, насколько мягкими они казались в тот момент по сравнению с прикосновениями его Небритой щеки к ее груди и бедрам…
– Что? О да, наверное, но, сказать по правде, я всегда мечтала о том, чтобы уехать с Акоры.
– Что ты и сделала.
– Я имею в виду надолго, дальше… Впрочем, это не имеет значения. – Как глупо с ее стороны даже думать об этом! Она была частью этой земли, связана с ней кровью и судьбой. Для нее не будет другого мира.
– Вот что всегда восхищает меня в женщинах.
– Что же?
– У них достаточно сил, чтобы оставить все то, что им дорого, и начать жизнь с нуля на новом месте. Если подумать, получается, что женщины делают это гораздо чаще мужчин. В конце концов, обычно именно женщин выдают замуж, отсылают жить в другой клан, за холмом или гораздо дальше. – Он посмотрел на воду, сверкающую в солнечных лучах. – Как там говорила Руфь? «Твой народ станет моим народом»? Чтобы сказать такое, нужно иметь мужество.
– Ты имеешь в виду библейскую Руфь? Я читала эту историю. Она очень меня впечатлила.
– В Библии много сильных женщин.
Он потянулся и стал наблюдать за дельфинами, появившимися возле корабля. Они выпрыгивали из воды в кильватере судна и весело кувыркались. Среди них поблескивала небольшая рыба, всего лишь фут или два в длину; ее плавники были похожи на крылья, и она поднималась из воды, как будто паря над поверхностью.
– Рыба, которая летает? – спросил он, улыбаясь.
– Всего лишь одно из чудес Акоры. Посмотри сюда, видишь, как меняется цвет воды? Сначала она была темно-синяя, а теперь зеленая и гораздо светлее.