Она покинула комнату, вышла из дворца; от яркого солнечного света заболели глаза. Кассандра села на великолепную белую лошадь, которую ей подвели, и вместе с Ройсом отправилась в путь по улицам города. Она приветствовала людей, выслушивала их сердечные пожелания. И все это время думала только об Атрее.

Похоже, Ройс тоже размышлял о нем, и, как только они выехали из города и направились к плодородным холмам и равнинам за Илиусом, он спросил:

– О какой операции может думать Елена? Удивительно, но она была не против поговорить с ним об этом. Скорее наоборот, во время разговора отступал ее страх.

– Это называют трепанацией. Цель такой операции – уменьшить давление на мозг.

– Я слышал о таком, но…

Она взглянула на него и увидела, что он мрачнее тучи.

– А английские врачи знают?

– Некоторые – возможно, хотя я не думаю, что кто-то из них проводит подобные операции на практике. Очень сложно себе это представить.

– Елена весьма искусна в этом.

– Хочешь сказать, она раньше уже делала такие операции?

– Да, несколько раз.

– Это просто поразительно, – сказал он, – впрочем, как и все на Акоре.

На секунду Кассандра отвернулась, чтобы помахать рукой стоявшим у дороги детям. Польщенные, они заулыбались, подпрыгивая от нетерпения.

– Я надеюсь, что реальность тебя не разочаровала, после того как ты в течение стольких лет пытался представить, какие мы, акорцы, на самом деле, – сказала она, когда они отправились дальше.

– Совсем наоборот, – ответил он, и задержавшийся на ней взгляд был очень теплым.

Она тихонько засмеялась. Меллинос ехал позади них, и краем глаза она заметила, что он напрягся и неодобрительно на нее посмотрел. Кассандра подавила вздох. Она подозревала, что советник – хранитель традиций – считал, что именно он должен был находиться рядом с ней, что не стоило бы предоставлять такую честь зеноксу. Но так как Ройс был братом ее невестки, а значит, стал членом семьи, даже Меллинос не имел права критиковать ее за то, что принцессу сопровождает мужчина-родственник.

Ближайшая оливковая роща была в нескольких милях от Илиуса. Дорога вела к вершине холма, так что прежде, чем они увидели сами деревья, их взору предстало целое море белых цветов.

По мере того как они спускались с холма в рощу, вокруг них вырастали и стволы деревьев. Они находились на большом расстоянии друг от друга, чтобы пропустить достаточно солнечного света, но зрелище и так было просто восхитительное.

– Это одна из самых старых рощ на Акоре, – тихо сказала Кассандра.

Она огляделась, разглядывая деревья, знакомые ей с детства. Среди деревьев она заметила площадку, где когда-то летними днями играла с Алексом в салки, пока юный Атрей сопровождал дедушку, который тогда был ванаксом. Там, под огромными старыми деревьями, всего лишь несколько лет назад она сидела с матерью, беседуя о будущем, делясь мечтами. Как часто она сюда приходила, с какой легкостью верила, что так и будет всегда!

– Я так и думал, – сказал Ройс.

Он внимательно все осматривал, наслаждаясь видом цветущих деревьев, достигавших в высоту сорока футов. Стволы их были необъятны и причудливо изогнуты. Острые листья обращали к солнцу ярко-зеленую сторону, с другой стороны они отливали серебром.

– Я видел оливковые рощи в Греции и Леванте, но они совсем не такие.

Кассандра, не бывавшая там, поинтересовалась:

– А в чем разница?

– Там рощи более редкие, далеко не все деревья плодоносят, и ни одно не цветет так пышно, как самые маленькие здесь.

Навстречу им вышли земледельцы. Кассандра натянула поводья и начала слезать с лошади. Но прежде чем она успела это сделать, Ройс перекинул ногу через седло, с легкостью соскочил со своего коня и протянула ней руки. Она спрыгнула, но тут же отступила от него, гораздо дальше, чем ей хотелось.

Их встретили с широкими улыбками. Внезапно она поняла, что очень рада, что приехала сюда.

Полидорус представил некоторых жителей. Кассандра поговорила с ними, обменявшись обычными вежливыми фразами, но неожиданно прервала беседу, увидев, что Ройс нагнулся, взял пригоршню земли и задумчиво растер в ладони.

Заметив, что Кассандра и остальные смотрят на него, он сказал:

– Очень хорошая земля. Душистая, влажная. – Он поднялся, отряхнул руки и осмотрелся. – Какую систему орошения вы применяете?

И это оказалось все, что было нужно. Тут же местные земледельцы принялись с жаром, прерывая друг друга, объяснять, где были колодцы и трубы, как их построили и как поддерживали в хорошем состоянии, когда появились первые из них – давным-давно, уже никто и не помнил, – насколько редко кончались запасы воды и что предпринимали, когда такое случалось… Ройс внимательно слушал, кивая время от времени, вставил пару слов, но в основном просто внимал рассказам. В конце он заметил:

– В Хоукфорте мы используем систему орошения, начатую моим предком, который дал имя местности, но все время обновляем эту систему. Я никогда не понимал, почему другие не хотят перенять эту практику, но ведь действительно нужно очень много сил на это положить.

Полидорус кивнул, в своих владениях он превратился в весьма приятного человека, круглолицего, с горящими глазами.

– Даже всего лишь год или два забвения могут полностью разрушить систему орошения. Колодцы осыпаются, трубы забиваются. Необходимо постоянно поддерживать их в хорошем состоянии.

– Да, все время, – согласился Ройс, – конечно, нельзя забывать и об удобрениях.

Кассандра сжала губы, чтобы сдержать улыбку. Ее джентльмен-англичанин, как рыба в воде чувствовавший себя при королевском дворе, в сердце своем был земледельцем! Каждый его шаг, каждый взгляд, легкость общения с деревенским людом – все говорило об этом.

– Я и не думал, что зенокса заинтересуют подобные вещи, – пробормотал Меллинос. Он осторожно шагнул, стараясь не запачкать одежду.

– У зенокса, – ответила ему Кассандра, – огромное поместье в Англии. Его семья заботится об этой земле почти тысячу лет. Естественно, эта земля ему весьма дорога.

– Тогда он захочет вернуться туда, – сказал советник и улыбнулся, заметив ее испуганный взгляд.

Они собрались у переносного алтаря для молитв. В сад вынесли стол, накрыли белым полотном и поставили на него вазу с цветами. Зажгли ладан, произнесли молитвы. Кассандре практически ничего не пришлось делать, от нее требовалось только присутствие, но ближе к концу церемонии она шагнула вперед, как это предусматривала традиция, приняла из рук жрицы серебряную чашу с водой и осторожно вылила на землю. В это же время она произнесла древнюю молитву, как делали ее предки с незапамятных времен.