Ирина, на которую напала оторопь, послушно выволокла сумки из машины и пошла по скрипучей лестнице на второй этаж вслед за мужчиной. Он открыл дверь, и в нос ударил застоявшийся запах сырости, плесени и грязного белья.

– Вот тебе хоромы. Приберешь мало-мальски, и пойдет.

– Но… здесь же невозможно жить, – в ужасе оглядывая темную сырую комнату с болтающейся под потолком лампочкой, пробормотала Ирина.

– Да? Ну, видно, на вокзале сподручнее. Ты только скажи – вмиг отвезем, – осклабился мужчина. – Давай, тетка, не выделывайся и спасибо скажи, что не на улицу выкинул.

В это время его компаньоны принесли Иринину мать, по-прежнему крепко спавшую в одеялах, и буквально скинули на матрас в углу.

– Стойте! Там же грязно!

– Ага, щас, будем на руках ее держать, пока ты тут чистоту наводишь! – фыркнул один из них. – И это… паспорта давай-ка сюда. У нас тут как в гостинице, регистрация.

Ирина сделала шаг назад, инстинктивно прижав к груди дамскую сумочку с документами, но мужчина шагнул к ней, вырвал сумочку и принялся копаться в ней, совершенно ничего не стесняясь. Сунув в карман оба паспорта, он вытряс из кошелька все невеликие деньги, что там имелись, бросил кошелек обратно в сумку и вернул ее Ирине:

– А деньги тебе тут ни к чему. Кормежка у нас дармовая.

Как оказалось позже, «кормежкой» тут называли самые дешевые «бич-пакеты» – лапшу быстрого приготовления, которую два раза в день, утром и вечером, раскидывал по комнатам один из владельцев этого ужасного «пансиона». Кипяток нужно было набирать на первом этаже из старого кулера, там же – питьевую воду и чай без сахара. Раз в неделю им привозили какие-то объедки в большой фляге – видимо, брали в больнице или какой-то столовой. Часто привозили дешевую водку, и тогда обитатели совершенно теряли человеческий вид, у кого он еще сохранился. Пьяные, в моче и рвоте, они валялись по всему дому, распространяя зловоние, от которого можно было сойти с ума.

Ирину беспокоила мать – она практически превратилась в безмолвную куклу, которая то спала, то просто хлопала глазами, никак и ни на что не реагируя. Она никак не могла понять, что происходит, пока не заметила, как в ее отсутствие в комнату зашел один из хозяев с какой-то бутылкой в руках. Ирина догадалась, что мать опаивают чем-то, но когда попыталась помешать, получила сильный удар в живот и до вечера не могла подняться на ноги. Ее оставили в этом доме кем-то вроде коменданта – она должна была следить, чтобы напившиеся обитатели ничего не сожгли и не поубивали друг друга в ходе неизбежных ссор. В помощь ей в доме всегда находились двое молодых парней, которые мгновенно наводили порядок, едва возникала потасовка. Делали они это при помощи резиновых дубинок.

Каждое утро обитателей в несколько приемов грузили в «Газель» и куда-то увозили, а вечером привозили обратно. Из обрывков разговоров Ирина поняла, что их возят «на работу» – рассаживают по разным точкам в городе и заставляют заниматься попрошайничеством. Тех, кто не привозит «план» – определенную сумму денег, установленную для каждой точки, вечером избивают и оставляют без еды.

Дошел черед и до Ирининой матери, и, как женщина ни цеплялась за руки увозивших мать мужчин, ничего не вышло – ее так же, как всех, погрузили в «Газель», в открытой двери которой Ирина увидела инвалидное кресло, и увезли куда-то. Вечером после ее возвращения Ирина пыталась расспросить мать о том, где та была, но женщина лишь безвольно мычала, то и дело проваливаясь в сон. Никакие уговоры, никакие слезы, мольбы и просьбы не помогали – каждое утро мать забирали и увозили, в дороге накачивая каким-то зельем, а вечером возвращали в полубессознательном состоянии. Не в силах больше это терпеть, Ирина решилась на побег. Барак их стоял на отшибе, в самом окраинном районе города, почти у леса, и никакого транспорта там, разумеется, не ходило. Денег на попутку тоже не было, и Ирина двинулась пешком. Но, просидев долгое время на лапше и пустом чае, она совершенно обессилела и потому далеко уйти не смогла. Она потеряла сознание на обочине, и ей крайне не повезло – единственной машиной, проходившей в тот момент по дороге, оказалась «Газель» владельцев «пансиона». Ее погрузили внутрь, и Ирина, то проваливаясь в забытье, то снова на краткий миг обретая сознание, поняла, что в живых ее не оставят. Удара топором по голове она почти не почувствовала, а когда через какое-то время очнулась, то поняла, что лежит в яме, засыпанная землей. Голова отчаянно болела, в рот и в нос набилась земля. Ирина слабыми руками пыталась помочь себе выбраться, но сил не хватало, как не хватало и воздуха. Она чувствовала, что задыхается, и из последних сил смогла высвободить из-под слоя земли руку и застонать. И вот здесь ей наконец-то повезло. Обходившая кладбище смотрительница Аня услышала этот стон и увидела торчащую на дне свежей могилы руку. Так Ирина оказалась в сторожке, где ее и нашли Андрей и Лена.

Закончив рассказывать, Ирина закрыла лицо руками и откинула забинтованную голову на подушку. В палате воцарилось молчание. Паровозников щелкнул кнопкой, выключая диктофон.

– Вы, Ирина Витальевна, не волнуйтесь, – сказал он. – Вам ничего больше не угрожает, все задержаны, дают показания и скоро поедут по разным зонам на долгие сроки. И с жильем придумаем что-нибудь. Главное теперь – поправляться.

– Спасибо вам, Елена Денисовна, – глухо пробормотала Ирина сквозь ладони, прижатые к лицу. – Я знаю, если бы не вы – никто бы не хватился.

– Это моя работа.

– Тогда это еще не было вашей работой. Вы были первой, кто проявил ко мне участие, предлагал помощь. Мне надо было вам довериться, рассказать все, может, вы помогли бы. Но мне так сложно… я привыкла ни на кого, кроме себя, не рассчитывать. И вот что вышло…

Лена успокаивающе погладила ее по плечу:

– Мы не всегда понимаем, как правильно поступить. Наверное, я в вашей ситуации тоже бы сомневалась, можно ли кому-то доверять. Но теперь-то все будет хорошо, вот увидите.

– За мамой… кто-то ухаживает?

– Конечно. Но скажите, Ирина, а почему вы говорили, что она совсем передвигаться не может? Врач мне сказала, что правая сторона у нее не затронута, вполне в нормальном состоянии, и при определенных условиях ваша мама сможет ходить при помощи специального устройства.

– Ходить? – удивилась Ирина. – Да она с боку на бок не может перевернуться без моей помощи.

– Но это же совершенно не так. Врачи не нашли у нее таких изменений. Да, левая половина тела у нее малоподвижна – не неподвижна, как вы говорили, а просто хуже двигается, чем правая. А правая как раз в полном порядке.

Ирина ошеломленно смотрела на Лену, потом перевела взгляд на Андрея:

– Это… это что же… выходит, она симулировала?

– Выходит, что так.

– Какой ужас… – Ирина снова закрыла лицо руками. – Как же она могла… ведь я всю жизнь… всю жизнь думала, что она совершенно беспомощна, что без ухода и постоянного наблюдения она не сможет жить… а она… – Женщина заплакала.