Более четверти века прошло с тех пор, как впервые была опубликована книга «Людской зверинец» (The Human Zoo). За это время население Земли удвоилось – с трех миллиардов до шести, и эти чудовищные темпы роста продолжают неуклонно увеличиваться. В результате все более многочисленные толпы людей переполняют города – эти огромные «людские зверинцы». Как ни печально, но проблема, которую я затронул, в настоящее время стала еще более острой, поэтому я счастлив, что теперь книга переживает свое второе рождение[4].

За время, прошедшее между первым и вторым изданиями, я не преминул воспользоваться шансом поближе рассмотреть некоторые наиболее показательные особенности «людского зверинца». Когда телекомпания Би-би-си решила взять мою книгу за основу одной из своих новых программ, на съемках я познакомился с последними достижениями урбанизации. В трущобах Бомбея, самых страшных трущобах мира, я увидел, насколько могут быть спрессованы человеческие жилища, – даже самые допотопные клетки для животных по сравнению с ними кажутся роскошными апартаментами. В Токио миниатюризация жилья дошла до такой степени, что номера в некоторых гостиницах представляют собой этакие забавные капсулы, куда проживающие втискиваются, как в коконы, и чувствуют себя все равно что в гробу, оснащенном кондиционером и кабельным телевидением.

В Лос-Анджелесе я исследовал самые недра гангстерских районов и убедился, что междоусобные распри вовсе не канули в Лету. Самый большой город на Земле (сейчас его площадь равна половине Бельгии) поделен разными группировками на сектора с четкими и неприкосновенными границами. Червь первобытного племенного строя во всей красе процветает в самом центре этого огромного гниющего яблока под названием «мегаполис». Древние пещерные картины и доисторические наскальные росписи сменились современным граффити, первобытные копья – автоматическими пистолетами; ритуальным шрамам на коже теперь предпочитают модные татуировки, а разноцветным перьям на голове – стильные футболки. Все племенные признаки и родовые связи, вроде бы начавшие возрождаться во всепоглощающей паутине города, теперь снова искоренены и превратились в малопонятные законы территориальных группировок. Кое-кто считает, что это признак разрушения, но для живущих в городах сопротивление превращению в безликих насекомых громадного, битком набитого человеческого муравейника стало вопросом жизни и смерти.

Мы, как представители класса млекопитающих, всегда будем бороться за право любой ценой сохранить свою самобытность в животном мире. Есть города, жизнь в которых даже воодушевляет на эту борьбу, способствуя образованию разнообразных местных группировок на любой вкус. Тот, кто еще не решил вопрос о своей принадлежности к одной из них, скоро поймет, что тонкая пленка цивилизации вот-вот будет содрана и разорвана в клочья. Горькая правда такова, что если не найдется конструктивного решения этого вопроса, то обязательно найдется деструктивное. Градостроители не понимают, что стены и заборы разукрашивают из аэрозольных баллончиков не просто так: гектары серых бетонных плит – это то, что отличает мегаполис от деревни.

Дилеммы «людского зверинца» вовсе не из тех, что решаются сами собой. На последние цифры, характеризующие «период удвоения» (промежуток времени, за который население Земли увеличивается вдвое), просто страшно смотреть. «Период удвоения» для Западной Европы вроде бы приемлемый – 700 лет (и даже 100 лет для Соединенных Штатов – тоже неплохо), так что, казалось бы, проблема перенаселенности отступает на второй план. Но дело в том, что положение вещей в остальной части планеты совершенно иное: например, в Африке «период удвоения» равняется всего лишь 24 годам. Что будет на Африканском континенте через сто лет, догадаться нетрудно, и, если не принять особых мер предосторожности, нам придется давать новое определение понятию «мировой хаос».

В конце 1960-х годов, работая над этой книгой, я как раз отмечал десятилетие своей деятельности в качестве куратора зоопарка. Изучение повадок зверей, заключенных в маленькие клетки, натолкнуло меня на мысль провести параллель между зверинцем и городом. Я увидел в этих пленниках вольеров тех замкнутых и скованных городских жителей, которых каждый день встречаю на улицах.

Любопытно, что с тех пор стало набирать силу некоторое недовольство сложившейся ситуацией, зародилось и росло год от года движение за освобождение зверей. Все больше людей считали ошибкой заключение животных за решетки, и количество посетителей зоопарков снизилось до рекордной отметки. В какой-то степени это связано с тем, что общество начало понимать необходимость заботы о «братьях наших меньших», но мне все-таки кажется, что это – символ неумолимого прогресса, молчаливое осознание необходимости заботы о других пленниках вольеров – обитателях «людского зверинца». Не оттого ли мы так страстно желаем выпустить львов и слонов на свободу, что сами в душе стремимся вырваться из тех клеток, которые построили для себя в наших стремительно растущих городах?

На самом-то деле никакой потребности откуда-то вырываться нет, и в этом вы убедитесь, прочитав мою книгу. Есть только необходимость превратить городские условия в более подходящие для жизни многострадальных горожан. Если это получится, то нам посчастливится, сохранив все прелести городского существования, одновременно наслаждаться жизнью первобытного человека (разумеется, настолько, насколько нам это позволит мозг высшего существа).

Когда плотность населения в современном мире стала невыносимой, обеспокоенные городские жители начали частенько сравнивать свои переполненные города с каменными джунглями. Такое описание особенностей жизни в тесной городской среде довольно красочно, но в то же время глубоко ошибочно, что подтвердит любой, кому довелось изучать настоящие джунгли.

В нормальных условиях, в естественной среде обитания, дикие животные никогда не станут калечить друг друга, мастурбировать, воевать с детьми, зарабатывать себе язву желудка, страдать от навязчивых идей или ожирения, образовывать гомосексуальные пары или убивать друг друга. Не стоит лишний раз напоминать, что среди жителей города все это не редкость. Но в этом ли разница между человеком и другими животными? На первый взгляд – вроде бы да, но это заблуждение. Другие животные действительно могут вести себя подобным образом, но только в определенных ситуациях, а точнее – когда их помещают в неестественные условия неволи. Дикое животное, находясь в клетке, демонстрирует все эти известные нам аномалии точно так же, как и наши сородичи. Совершенно очевидно, что город – вовсе не каменные джунгли, а настоящий людской зверинец.

Сравнивать нужно не городского жителя и дикого зверя, а горожанина и зверя в клетке. Современный человек давно уже не живет в условиях, естественных для своего вида. Попавший в сети собственного ума, а вовсе не плененный каким-то владельцем зоопарка, он заперся в огромном беспокойном зверинце, где постоянно рискует надорваться от перенапряжения.