топливом для культиваторов, небольших тракторов и первых грузовичков, которыми мы снабжали фермеров по кредиту.

У изопропанола как у топлива было всего три недостатка. Во-первых, он жадно хватал воду из воздуха, и потому его надо было смешивать с бензолом, который тоже производился на этом заводике и хотя бы пятью процентами высокооктанового бензина, который пока что приходилось возить аж из Беломорска. Во-вторых, он относительно быстро окислялся воздухом, так что приходилось после открытия канистры или бочки с топливом скоренько расходовать его до конца. И в третьих, расход у него был процентов на тридцать выше, чем у бензина.

Но с моей точки зрения, достоинств у него было больше. Во-первых, пока что только один я во всем мире умел производить его из обычного этилового спирта. А вот получать спирт из отходов древесины тут умели задолго до меня. Так что у меня была масса дарового сырья — отходов лесопереработки с лесных концессий в Корее. В спирт его перерабатывали прямо там, на месте. А вот ректификационную колонку для очистки я поставил под Порт-Артуром. Двойная выгода — я получал при очистке ацетон, бутанол и другие ценные продукты, и к тому же, меньше риска, что украдут и выпьют. Гидролизный спирт до того, как его очистят — редкостная гадость!

Во-вторых, изопропанол охотно будут брать не только мои фермеры, но и те самые предприятия, получившие лесные концессии в Корее. Эффективность бензопил я показал достаточно давно! И до сей поры концессионеры не использовали их только потому, что с подвозом высокооктанового топлива были проблемы. Выпускали его только в Беломорске. Везти его на реку Ялу — разоришься!

А на другом топливе пока не удавалось достичь приемлемых размеров и веса бензопилы. Нет, прогресс не стоит на месте, и со временем требования бензопил к топливу понизятся. Но пока…

В общем, когда концессионеры узнали, что я готов выпускать аналогичное топливо всего в ста семидесяти морских милях от устья реки Ялу, на которой и располагались концессии, они просто взревели от восторга и, суча ногами от нетерпения, всё теребили меня — когда? Когда же⁈

Сообщение же, что я готов часть оплаты отходами лесопереработки, причём прямо на месте и за приличную цену должно было и вовсе привести их в эйфорию.

Обо всем этом я и поведал Сандро, закончив весьма интригующе:

— Для меня же самым важным является третье достоинство! При получении изопропанола по моей технологии на каждый литр полученного топлива выделяется количество водорода, достаточное для производства двухсот с лишним граммов аммиака. А аммиак годится на многое — на получение красок, нитролаков, взрывчаток, порохов, медикаментов, разных видов селитры…

— Погодите! — заинтересовался Сандро. — Вы что же, планируете получать пороха и взрывчатку прямо на месте?

— Разумеется! Причём мы будем показывать всем, что готовимся производить краски, лаки и удобрения! Но выстраивать производство будем так, чтобы можно было быстро и легко перейти к выпуску взрывчатки. И производство пластиков будем строить точно по тому же принципу!

— В смысле?

— Шифф и японцы хотят от нас пластики. Так что мы на американские кредиты построим там это производство. И продавать пластики будем не только на корейские предприятия, как хочет Шифф. Нет, наши пластики охотно будут брать и китайцы, и российские потребители. Хотя, основной поток действительно пойдёт в Корею и Японию, а потом — и в САСШ.

— Я рад за наши деловые успехи! Пусть и будущие! — улыбнулся Александр Михайлович. — Но при чем тут война, о которой мы говорим?

— Так тут ведь дело в том, что при небольшом изменении технологии мы вместо стирола и карболита легко и быстро могли начать производить толуол. Поэтому мы легко сможем начать производить тол, аммониты и игданит. Причём до тысячи тонн в месяц.

— Неплохо!

— Ещё как неплохо! — весело отозвался Семецкий. — с таким количеством взрывчатки, мин и гранат мы японцам устроим такое, что небо с овчинку покажется!

— Так Юрий Анатольевич же только про взрывчатку сказал.

— Скажу и про остальное! Например, производство серной кислоты мы выстроим так, что остатки от обжига пирита пойдут на производство чугуна. Пусть и небольшое. Но при нём будет участок чугунного литья. Качество у чугуна из пиритовых огарков невысокое, высокий процент брака, но все равно, в мирное время там будут выпускаться чугунные ванны и казанки, гири и решётки для оград. Думаю, они будут весьма неплохо продаваться, так что производство не будет работать в убыток. Но главное другое — в любой момент мы сможем начать добавлять в этот чугун немного марганца и обрезков стали, а из полученного сталистого чугуна наладим на месте производство корпусов гранат.

— Каких?

— Как ручных, так и гранатометных! И корпуса мин для миномётов тоже сможем отливать[9].

— Это ещё что, господа! — весело продолжил мой тёзка. — Чтобы иметь обрезки стали в достаточном количестве, господин Воронцов задумал открыть в создаваемой нами промышленной зоне производство велосипедов и никелированных кроватей. Нет, господа, вы прочувствуйте юмор ситуации! Он построит уникальный участок никелирования, такой в мире пока всего один, в Беломорске! И производить будет товары, которых и в Европе не хватает. И всё это лишь для того, чтобы создать достаточный запас стальных обрезков!

Горенко хохотнул, а Сандро лишь вежливо улыбнулся. Скорее всего, просто не хотел меня обидеть.

— Не просто создать, а создать без затрат и не привлекая внимания разведки противника! — уточнил я. — Шины мы будем изготавливать на месте, а китайцы, я уверен, быстро распробуют прок от велосипедов. И будут охотно их покупать, оправдывая вложения. Да и никелированные кровати дадут прибыли куда больше, чем обычные. В итоге и это производство мы сможем открыть на американские кредиты.

— Правильно! Пусть они готовят к войне не только японцев, но и нас!

— И во всём остальном будет так же! На участке повторного производства серной кислоты, мы заодно получим из алебастра[10] низкосортный цемент. Для строительства укреплений он не годится, но вполне сойдёт для строительства вспомогательных зданий. А несколько пар поездов, которые мы закупим в Америке и доставим на Дальний Восток