Так горячо и жарко, будто был девицей, чье любовное письмо попало в чужие руки. Опустил глаза.

— Илар?

Тот пробормотал что-то неразборчивое, а затем фыркнул, внезапно развеселившись.

— Маша, я только притворяюсь, что все знаю. Я же король, мне положено. О том, что ты иномирянка, мне рассказал Этен.

— Но зачем тогда ты пригласил меня во дворец? Если не знал, что я гостья из-за занавесы?

— Влюбился, — просто ответил Илар. — Вот так по-глупому и сразу.

В груди разлилось счастливое тепло, и я против воли улыбнулась.

— И все равно подослал Этена шпионить за мной?

— Я не утверждаю, что поступил правильно. Но иногда лучше перестраховаться. Безопасность Аренции превыше всего.

— В тебе слишком много Кроу, — пробормотала я, пытаясь уложить в голове то, что только что узнала.

— Конечно, — серьезно кивнул Илар. — Он же мой отец. Не по крови, а по сути. Он меня воспитывал после того, как мои родители разбились. Я рассказывал тебе об этом.

Я кивнула, и некоторое время мы молчали. Солнце припекало все сильнее — последние теплые деньки перед грядущей зимой.

— Останься, — тихо сказал Илар, и я вздрогнула. Я боялась этой просьбы больше всего на свете.

— Я не могу, — я обернулась к Илару, взглядом отчаянно умоляла меня понять. — Остаться — и что? Быть твоей любовницей? Фавориткой? Смотреть, как ты с другой женщиной живешь, заводишь детей, любишь ее?..

— Я люблю только тебя, — покачал головой Илар. — Но от моего решения зависит слишком многое, чтобы я действительно мог выбирать.

— Я знаю.

— Я хочу, чтобы ты взяла кольцо-оберег, — после долгого молчания сказал Илар, откинувшись на спинку стула, на котором сидел. Посмотрел на меня с какой-то бесконечной безнадежной нежностью. — И монеты. Если Этен еще не успел украсть их из казны, я… сам отдам тебе их. Если ты не передумала. — Тон Илара к окончанию фразы стал вопросительным.

Я упрямо нахмурилась, но ответить не успела. Подняв глаза, я наткнулась взглядом на фрейлину из Вранко, которая накануне помогла мне поправить ленту. Лицо ее по-прежнему было закрыто вуалью, а глаза смотрели странно — я все никак не могла расшифорвать прячущееся в их глубине чувство.

Сбросив с колен салфетку, я вскочила и поклонилась, а Илар, следом за мной переведя взгляд на фрейлину, окаменел, а затем встал и произнес.

— Ваше высочество.

— Зовите меня Прэнни, Илар, — нарочито засмеялась фрейлина. — Сколько раз вас просила. Чудесное утро сегодня, не правда ли?

Илар выдвинул для нее стул, и фрейлина — фрейлина?! — грациозно опустилась на него.

— Как вам спалось, Прэнни?

— Я не ложилась, — снова рассмеялась та, а затем перевела взгляд на меня. — Леди Мария, верно?

— Я… Я…

Господи, как полагается общаться с заморскими принцессами? С женихами которых ты состоишь в далеко не дружеских отношениях? И желаешь этой принцессе всяческих неприятностей подальше отсюда?

Этен! Твои уроки были бесполезны, так и знай! Вот к какой ситуации меня нужно было готовить. Грифон с ними, с танцами. Обошлась бы без них.

— Я…

— Знаете, Илар, — проговорила Прэнни, беря со стола кусочек белого хлеба и принимаясь размазывать по нему масло. — Я все никак не могла вас разгадать.

— Боюсь, я вас не понимаю.

Я сжала зубы, жалея, что рядом нет Бусинки, которая могла бы разорвать корсет Прэнни и слегка разрядить обстановку. Может, устроить пожар?

— О, я говорю о том… Прошу прощения. — Тимерия приподняла вуаль, откусила от бутерброда и счастливо зажмурилась, едва не замурлыкала. — Я все никак не могла вас разгадать. Вы были так очевидно не рады меня видеть, что я диву давалась.

— Я вас чем-то обидел, ваше высочество? — Илар побледнел. — Прошу простить меня…

Глава 48

— Прэнни, я же говорила. — Она доела бутерброд и потянулась к следующему. — Голодна настолько, что готова съесть целого дракона. Хорошо, что здесь нет фрейлин, которые следят за тем, чтобы я вела себя достойно за столом. Так вот, у меня мурашки по спине от вас, Илар. От того, как тяжело вы на меня смотрите. Ох, нет! Не подумайте ничего дурного, прием, который мне оказали в Аренции, был теплым и радушным. И я не могу и слова плохого сказать о вас, о ваших подданных, и все-таки — знаете, что-то меня настораживало. Какое-то… — Тимерия откусила от тарталетки и продолжила, судя по голосу — с набитым ртом. — Какое-то… — Она прищелкнула пальцами. — Какое-то предчувствие или ощущение не давало мне покоя. Наверное, развитая интуиция у меня от тетушки, моей крестной. Не только интуиция, ну да не будем о грустном. Я все не могла вас разгадать. В какой-то момент думала даже, что на меня готовится покушение — но зачем? Для вас выгоднее беречь меня, я слишком важная фигура на доске.

— Ваше высочество…

— А потом — не спрашивайте, в какой момент, — я подумала, что мне стоит посмотреть на все с другой стороны, хоть это и казалось безумием. Я стала приглядываться к придворным дамам, но ни одна из них не вызывала у вас интереса. И я снова подумала, что ошиблась. Мне даже стало казаться, что чутье меня обмануло.

— Ваше высочество, — повторила я и только потом вспомнила, что в присутствии венценосных особ говорить следует только с их разрешения. Но разве есть смысл сейчас в правилах этикета?

Тимерия впилась в меня внимательным взглядом и сунула в рот остатки тарталетки с таким видом, с каким, наверное, сицилийские мафиози перезаряжают пистолет.

— Да? Леди Мария? — спросила она, прожевав.

— Извините, — пробормотала я.

Тимерия дернула головой и повернулась к Илару.

— Так вот. Меня это ужасно злит. Понимаю, что мне не к лицу признаваться в таком, но, повторюсь, здесь нет моих фрейлин. Вся эта ситуация, то, как вы ко мне относились — хоть и не показывали этого, — это унизительно, вы не находите? Я ждала, что мне будут рады из-за того, что от меня зависит, предоставит ли мой отец Аренции военную поддержку. Понадобилось время, чтобы понять, в чем здесь дело. Я удивлена, Илар. Я ведь могу говорить прямо, мы почти семья? С кем еще я могу быть честной, как ни с будущим супругом? — Тимерия перевела взгляд на меня. — Ох, леди Мария, вы побледнели? Может, вам выпить гранатового сока? Я удивлена тем, насколько серьезно вы воспринимаете связь с придворной, не сочтите за грубость то, что я говорю об этом. Я ведь не ошибаюсь в своих предположениях? Должно быть,