Я успела увидеть, как конденсируются капли воды, за мгновение собираясь в стрелу. А в следующее мгновение я сама сотворила стрелу, которая сбила на подлете ту, что выпустил в Алариса Терран Аквидус. Сама не поняла, как сумела! Но вложила столько силы, что едва удержалась на ногах. Упала бы, если бы Ал меня не подхватил. А я рада была возможности снова прижаться к нему.

– Элиза, моя девочка… Отпусти. Ну же!

Я нашла глазами директора. Тот стоял побелевший, сгорбленный. Совсем старик… Я видела, как непросто ему дается это решение, но, выбирая между одной жизнью и многими, он выбрал многие. Он думает, что поступает правильно…

– Вы не все способы перепробовали! – громко сказала я. – Не все!

В глазах Террана Аквидуса мелькнуло что-то похожее на понимание. Он обвел взглядом своих соратников и соперников, потом поднял руку над головой, привлекая внимание.

– Мы попытаемся еще! – провозгласил он. – Еще есть время!

* * *

– Ты уверена, что справишься одна? – в третий раз спросила меня магистр Ортис.

Мы стояли на пороге комнаты Алариса. Я держала в руках жестянку с заживляющей мазью, которую принес магистр Сверр, так как Аларис категорически отказался отправиться в подводный корпус. Сказал, что раны неглубокие и затянутся сами через несколько дней.

– Я справлюсь! Я его одного не оставлю.

– А если выгонит, как нас всех? – усмехнулась Риа Ортис. – Никогда прежде не видела Алариса таким вспыльчивым.

Я улыбнулась: вспыльчивость Ала проявилась в том, что он весьма категорично попросил всех уйти и оставить его одного.

– Меня не выгонит, – покачала я головой. – Пусть попробует!

Магистр Ортис дотронулась до моей руки. В этом жесте было столько теплоты и заботы, что я едва не зашмыгала носом.

– Вы молодец, Элиза, – тихо сказала она.

Алариса я нашла в спальне. Он сидел, откинувшись на стуле. Прислонился к стене и закрыл глаза. Кровь на его рубашке потемнела и затвердела. Хорошо уже то, что не лилась из многочисленных порезов – значит, действительно все не так страшно.

– Ал, сними рубашку.

Он открыл глаза и посмотрел на меня. Но, видно, был вымотан до крайней степени, потому не стал сопротивляться, просто принялся неуклюже расстегивать пуговицы одной рукой. Я бросилась помогать.

Могла ли я вообразить еще вчера, что буду стягивать рубашку с моего куратора, да еще и не испытывать при этом ни тени смущения. Я думала только о том, что нужно как можно скорее обработать его порезы.

Все раны были нанесены в левую часть тела. Они знали, куда колоть, чтобы не повредить черные шрамы-молнии. Знали и действовали продуманно. От этого стало как-то особенно мерзко…

Я набрала на руку жирную мазь, остро пахнущую мятой и чем-то древесным, провела пальцами, сложенными в щепоть, по его плечу. Увидела, как Ал сжал побелевшие губы, но не издал ни звука.

– Больно?

Он лишь качнул головой. Я видела: больно так, что даже разговаривать тяжело. Не стала больше задавать вопросов, а продолжила свое дело, осторожно, быстро и аккуратно распределяя мазь по спине. Сама при этом болтала без перерыва. Говорила все, что в голову придет, лишь бы отвлечь его.

– Аронике нравится старший брат Тима, а он на нее смотрит как на малявку. А Тим-то, кстати, жив-живехонек! Я ему сама затрещину такую выпишу, мало не покажется! Хотя голову топпера было бы неплохо добыть и кинуть Ависсу в его самодовольную рожу…

Не знаю, слышал Аларис что-нибудь из того, что я говорила. Едва ли… Закончив, я бесцеремонно залезла в комод, где лежали его аккуратно сложенные вещи. Достала свежую рубашку.

Я чувствовала себя какой-то другой. Более взрослой и ответственной. Я знала, что должна о нем позаботиться, потому что больше некому. Потому что даже самым сильным из нас иногда нужна помощь.

– Элиза, я…

– Завтра, Ал. Тебе нужно отдохнуть.

Он рухнул на постель, спрятав лицо в подушку, и не столько уснул, сколько погрузился в забытье. Вы столько раз заботились обо мне, мастер Вайс. Пришел мой черед беспокоиться о вас.

Я укрыла его одеялом. Села в кресло и долго сидела неподвижно, глядя в темноту.

Понял ли директор, что я имела в виду, когда сказала, что не все способы еще испробованы? Наверняка понял. Я видела это по его взгляду.

Я только не знала, как правильно это сделать. Я ничего этого не умела…

Быстро расстегнула форменную курточку, стянула майку. Потом, помедлив, сняла юбку и все остальное. Застыла посреди комнаты, обхватив себя руками. Меня колотила дрожь, ужас волнами поднимался в груди. Что я, приличная девочка из приличной семьи, сейчас – делаю?

Но если сила Алариса зависит от его чувств ко мне, то, может, именно это поможет? Терран Аквидус обо всем догадался и только потому остановил казнь.

Я сложила вещи и оставила их в кресле, завернулась в плед и легла на постель, примостилась на краю, боясь пошевелиться и задеть Ала, разбередить его раны.

Он утром проснется и поймет все. Мне не придется ничего объяснять. Ничего в этом нет страшного! Вот только все равно продолжала трястись…

Я так и не сумела уснуть, представляла, как все произойдет. Конечно, он будет нежен и осторожен, постарается не сделать мне больно. Да я не боли боялась: когда до этого дойдет, я, наверное, уже на всё буду готова. Но как же стыдно самой предлагать себя! Лежать обнаженной в постели с мужчиной, с которым я даже не помолвлена. Родители бы поседели, узнав о том, что вытворяет их дочь. Впрочем, их дочь постоянно что-то вытворяет…

Еще было страшно оттого, что после этого меня никто не возьмет замуж. А просить Алариса жениться на мне я не стану. Я просто хочу, чтобы он остался жив, больше мне ничего не нужно. Он не откажется, не сможет отказаться. Он мужчина, он любит меня, а значит, поддастся искушению. А потом… Главное, чтобы купол над Академией пал, а Алариса оставили в покое – остальное не важно.

Аларис спал беспокойно, метался, на рубашке проступили капельки крови, но под утро он погрузился в спокойный сон. Я лежала и смотрела на его лицо. Нестерпимо сильно хотелось поцеловать, но я не стала его тревожить.

Наконец, когда за окном повис серый, туманный рассвет, Аларис проснулся. Первые мгновения казалось, что он не понимает, где находится. Он окинул комнату быстрым взглядом. Увидел мои вещи, стопкой сложенные на кресле. Я заметила, как расширились его глаза. Аларис приподнялся на локте, замер, пристально глядя на меня, на мое обнаженное плечо, выглядывающее из складок пледа. Мне нестерпимо хотелось зажмуриться, спрятаться. Но вместо этого я тихонько вытянула руку, которая мне самой показалась ужасно бледной на фоне темной шерстяной ткани, и медленно дотронулась до пуговицы на его рубашке. Сглотнула: в горле словно застрял комок.