– Ладно тебе, Наташ, так убиваться-то. – Лесовский звучно хлебал растворимый кофе из громадной чашки, покачиваясь на стуле. – Чем больше трупов, тем меньше у нас с тобой остается кандидатур в подозреваемые. Будем действовать методом исключения. Убийца, сам того не подозревая, играет нам на руку.

– Фу, Лесовский, фу! Как цинично! Твой метод исключения отвратителен и негуманен. Люди гибнут, понимаешь! Это трагедия… – она со вздохом потеребила бумаги на столе, полистала папку с делом. – Нашему Павлуше звонили с телефона-автомата, тут пробел невосполнимый. Остается одна надежда на автомобиль, который видел наш свидетель Сахаров. Ох и противный мужик! Наверняка видел, что за машина. Почему не говорит? Из вредности, полагаю. Так что с машиной?

– Ищем. Знаешь, сколько в нашем городе темных джипов, то ли бордовых, то ли коричневых, то ли синих… Номера у которых начинаются то ли на единицу, то ли на четверку, а заканчиваются на семь?

– Представляю!

– Что грязи их, Наташа! А уж про цифровые комбинации и вовсе молчу.

– Ты молчать-то молчи, – построжела она, – но дело делай. Что по отпечаткам?

– Дело я делаю, Наташ, – поспешил Лесовский обидеться. – Но вот с отпечатками… Трое из опрошенных мною пришли со своими авторучками. От кофе и чая отказались. Подписи ставили очень осторожно, даже за край стола и до спинки стула не дотронулись. То ли нарочно так осторожничали, то ли так получилось. Не могу же я начать с них отпечатки снимать в официальном порядке?! Нас за эту самодеятельность знаешь как взгреют! И за то, что повторную экспертизу попросили провести, и за то, что влиятельных людей подвергаем… Н-да, сейчас адвокатам сущее раздолье. Короче, нет у меня ничьих пальцев, Наташ.

– Надо быть поизобретательнее, Вова, – попеняла ему Наталья. – Что там с Кагоровым?

– С Кагоровым? – Вова тут же затараторил, обрадовавшись возможности сменить тему: – Парень родился либо в рубашке, либо со стальным основанием черепа. Врачи говорят, что после таких ударов мало кто остается в живых. А у него несколько рассеченных ран на голове, сотрясение, а как же без него. И все, представляешь! Он даже в сознании.

– Слава богу! – выпалила она. – Одним трупом меньше!

– И одним подозреваемым больше, Наталья Евгеньевна. – Лесовский демонически хохотнул. – Все указывает на то, что это именно он был в квартире погибшей. Его видело, страшно сказать, сколько народу!

– Вот это как раз и настораживает, Володя. – Наталья покачала головой. – Стал бы он так светиться, если бы решил убить свою бывшую любовницу. Что-то не очень он похож на маньяка.

– Ну вот, опять! – Лесовский скроил недовольную физиономию. – Что тебя постоянно настораживает, не пойму?! Все как раз мотивировано! Он вместе со своей любовницей отправляет на тот свет ненавистную жену, получает долгожданную свободу, прекрасное наследство…

– Он и сам далеко не нищий, – перебила его Наталья.

– Пусть так, – продолжил стоять на своем Володя. – Но факт остается фактом. Эти двое убивают жену. Потом он убивает любовницу как нежелательного свидетеля. По-моему, все логично.

– Ага! Логично у него! И для того чтобы ее убить, он не нашел лучшего времени, как самый разгар дня, когда и во дворе, и на лестнице есть вероятность столкнуться с кем-нибудь. Он же не дурак, Володь!.. И опять… Кто ему-то по башке надавал?!

– Да мало ли кому он насолить успел! Не забывай, что он давно и прочно в бизнесе. Знаешь, сколько у него может быть врагов и конкурентов?

Володя сидел, надув губы, и щелчком пальцев передвигал теперь пустую чашку по столу, на Наталью он не смотрел, считая ее немного замотанной и поэтому вредной. Нет, ну все же очевидно, чего огород городить!

– Знаю, потому и странно, что враги и конкуренты Кагорова не нашли лучшего способа избавиться от него, как бить его по голове. И к тому же, Вова… Не стоит забывать про убитого наркомана. Его-то зачем Кагорову убивать?

– Шантаж! Он же там среди гостей крутился, мог что-то видеть. Вот и… Еще, короче, один нежелательный свидетель. Чего непонятного?!

«Все!» – хотелось ей сказать. Все непонятно. Ладно, убит наркоман, которому вздумалось шантажировать, по всей видимости, отравителя. Это ей более или менее ясно. Но за что пострадала Таисия? Девушку отпустили, лишнего она ничего не сказала. За что ее убили? Почерк убийства идентичен тому, которым был убит Павлуша. Стало быть, убивал один и тот же человек. Не он ли потом нанес несколько сокрушительных ударов по голове Кагорову?

– Ладно, не дуйся, – примирительно пробормотала Наталья, собирая бумаги со стола в кожаную папку. – Я к начальству, вызывают по этому делу. А ты созвонись с травматологией и договорись с лечащим врачом Кагорова. Ну… Когда можно с ним поговорить будет?

– А когда нужно?

– Еще вчера, Вова! Еще вчера!..

В травматологическое отделение Наталья прибыла в самом скверном расположении духа. Просто зубы сводило от желания выругаться. Начальство песочило и кроило их методы работы на всевозможные лады. И работать они не могут, и засиделись на хлебных местах (да, так прямо откровенно и намекали на возможное понижение в должности). Тут Никитос еще озадачил. Она позвонила ему, а он отказался говорить, вежливо, правда, но с какими-то нехорошими ужимками. Тут же паршивые мысли в голову полезли про посторонних женщин и возможные с ними свидания… Потому и гнев свой весь, тайно ото всех сокрытый, обрушила на старшую медсестру травматологического отделения.

Та, понятное дело, уже охраной и помощниками Кагорова была прикормлена. Тащила в руках увесистый пакет с разномастным презентом. Наталье удалось рассмотреть лишь бутылочное горлышко, залепленное сургучом, и хвостик ананаса.

«Пошлость какая», – подумала она брезгливо. За сто долларов, потраченных на нее лично, теперь готова судно выносить за Кагоровым. Сейчас еще и выделываться начнет, медицинскую заботу свою демонстрируя.

– Вам нельзя к нему, понимаете! – двинула на Наталью плоской грудью старшая медсестра. – Человек перенес серьезную травму черепа! Он в тяжелейшем состоянии!!! А вы с допросом…

– Этот человек подозревается в тройном убийстве, – казенно бесцветным голосом снизошла до объяснений Наталья, на ходу вдевая руки в белый халат, предложенный ей на входе. – И на вашем месте я бы так не радела за него. Даже… – она выразительно глянула на увесистый пакет с гостинцами в руках старшей медсестры. – Даже невзирая на мзду. В какой палате он лежит? Проводите меня.

Той показалось неудобным снова возвращаться в палату к Кагорову с презентованными ей ананасом и бутылками, она заметалась, заметалась. Потом решила, что из коридора никто ее пакет не унесет – не посмеет, поставила его на пол, поправила халат, скользнула по Наталье ненавидящим взглядом и кивком головы предложила идти за ней.

Надобности в ее сопровождении, конечно, не было. Присутствие Кагорова на этаже угадывалось по двум дюжим молодчикам, маетно слоняющимся возле двери в палату. Здесь же был и дежурный милиционер, которого приставили не безопасности ради, а чтобы пресечь возможную попытку бегства Кагорова.