— Как давно сын мадам Деворы знал этого человека?

— Восемь или девять лет. Она не знает, где они встретились. Сын не делился с ней подробностями — просто сказал, что они работали вместе.

— Над чем, хотел бы я знать.

В комнату поспешно вошел раввин Галаты. Бархатный кафтан надулся, словно парус на ветру. Красный тюрбан, повязанный вокруг фетровой шапочки, обрамлял его лоб. Взгляд раввина скользил по комнате, он оценивал ситуацию. Увидев госпожу Девору, раввин снял туфли и подошел к ней. Юноша, следовавший за ним, держал в руках свиток.

— Нам пора уходить. — Помощник судьи сдерживал толпу любопытных соседей, собравшихся перед дверью.

— Отвезите меня в дом дяди в Шамейри, пожалуйста.

На улице собралось много народу. Врач стоял возле закрытого экипажа, посматривая по сторонам. Судья что-то тихо говорил ему. Как только мы уселись, помощник исчез в толпе.

Когда экипаж тронулся с места, судья сказал:

— Я послал письмо вашему отцу с целью выяснить его мнение по поводу вашего дальнейшего пребывания. — Видя выражение тревоги на моем лице, он поспешил успокоить меня: — Я не сообщал ничего лишнего, однако, прошу вас, расскажите ему то, что говорили мне. Он ваш отец. — И, помолчав минуту, добавил: — Все может обернуться не так, как вы думаете.

Внимание судьи привлекла суматоха, царящая на улице. Когда он вновь повернулся ко мне, на его лицо упал свет, проникший через приоткрытую занавеску.

— Если хотите, я все ему объясню, — предложил он.

— Спасибо, судья-бей, я уж сама поговорю с ним.

По пальцам судьи замысловато, словно сигаретный дымок, скользили янтарные бусинки. Он сидел, вытянув ноги, на приличном расстоянии от меня. Взгляд сосредоточился на свободном сиденье рядом со мной.

— Как вы нашли меня? — спросила я, когда экипаж взбирался вверх по крутому извилистому склону. Дети с веселыми криками бежали за нами вдоль всей улицы.

— С помощью матери моего помощника.

— Матери?

— Женщины осведомлены о том, что происходит в районе. Они подглядывают в окна и сплетничают.

— Но это ужасно.

— Однако помогает поддерживать общественный порядок. Хотя они не всегда говорят нам о том, что видят. Ваша служанка выскочила из экипажа, когда он сворачивал за угол, и побежала во двор за помощью. Очевидно, никто не захотел помогать ей. А народу там толпилось предостаточно.

— Полагаю, они не хотели связываться с полицией, — предположила я, — так как подозрение сразу же пало бы на них.

Он с любопытством посмотрел на меня:

— Да, наверное.

Мы замолчали. Экипаж проезжал мимо базара, и нам не хотелось перекрикивать хриплые, то льстивые, то нахальные, голоса торговцев и ответные возгласы потенциальных покупателей.

Когда мы выехали на проспект, судья продолжил:

— К счастью, служанка запомнила, куда вы ехали. Фаэтон направлялся на юг в сторону района Галата. Там как раз живет мой помощник. Однажды его мать собралась навестить родственницу на улице Джамджа. Соседки начали судачить о старухе, жившей в доме напротив. То есть о госпоже Деворе. Ставни в ее спальне не открывались даже в дневное время. Женщины беспокоились, не заболела ли она. Сын ее куда-то пропал, а сама старуха давно уже не выходила из дома. Однако на днях соседки видели, как она спускает на веревке корзину уличному продавцу. Набрала столько овощей и фруктов, что с трудом подняла их наверх. По количеству купленной еды можно бы предположить, что старуха ждала гостей, но посетителей так никто и не заметил.

— Они, наверное, даже знали, сколько денег лежит в корзинке! — воскликнула я.

Он рассмеялся:

— Если бы женщины из квартала работали на нас, мы раскрывали бы гораздо больше преступлений.

Один из передних зубов у него слегка кривоват. Скрытый дефект, который Создатель оставляет в каждом человеке, что и отличает его от других представителей рода людского. Ибо один лишь Аллах совершенен. Суровый деятельный судья, увы, был всего лишь человеком.

— Как только пошли сплетни на эту тему, соседки стали замечать малейшие детали, связанные с квартирой мадам Деворы. Кто-то видел незнакомого мастерового с набором инструментов, входящего в здание. Однако никакого шума не последовало. Человек этот, судя по всему, старался не привлекать к себе внимания. Он прибыл под вечер, когда мужья уже вернулись домой с работы и жены готовили им ужин. Тем не менее его заметили. Одной жаркой ночью соседки вынесли ковры во двор и легли спать на свежем воздухе. Они говорили, что комары не давали им уснуть. И вдруг видят, как уже под утро, незадолго до призыва муллы к первой молитве, из дома выходит какой-то мужчина. К сожалению, они не разглядели его лица. — Он пристально посмотрел на меня, а затем продолжил: — Тогда они приступили к действиям и отправились с визитом к мадам Деворе. Им было известно, что она находится дома. Они все знают. Когда же она не открыла дверь, женщины поняли: тут что-то не так. И они отправили мать моего помощника к сыну с сообщением о происходящих странных событиях. А он-то рассказал обо всем мне. В то время нами уже велись поиски в Галате благодаря сведениям, предоставленным вашей служанкой. Вот так мы и нашли вас.

Вот так я одновременно нашлась и потерялась. В обоих случаях главную роль сыграли женские языки. Я находилась в постыдном, но желанном заключении, а потом меня освободили помимо моей воли. Мы остановились возле какого-то учреждения, в котором тотчас исчез судья. Вышел оттуда он вместе с молчаливой вдовой, облаченной в черное, сопровождавшей меня до самого дома.

В Шамейри меня встречал дядюшка Исмаил. Пожилая дама, всю дорогу молчавшая и смотревшая в занавешенное окно, отказалась от обеда и уехала обратно в город. Дядюшка Исмаил похудел и осунулся с тех пор, как я видела его в последний раз. Лицо вытянулось, в бороде прибавилось седых волос, а на щеках появились красные пятна. Я поклонилась ему, поцеловала его руку, а потом прикоснулась ею к своему лбу. Он прижал меня к себе:

— Янан, моя львица.

— А где мама? — спросила я, заглядывая ему за плечо в темную комнату.

Он взял меня за руку:

— Пойдем в дом, дорогая.

Виолетта ждала нас на пороге. Платок цвета яичного желтка покрывал ее голову, подчеркивая темные глаза, длинные ресницы и подобные изогнутому луку брови. Она бросилась ко мне, и мы обнялись. Я вдыхала знакомый запах ее кожи. От Виолетты всегда слегка попахивало дымком. Приложившись губами к ее щекам, я ощутила вкус соли и молока. Однако особой радости не испытала.

Я уклонилась от объятий и вернулась к дядюшке Исмаилу. Он повел меня в свой кабинет, где мы провели когда-то столько чудесных зимних вечеров. Сейчас окна, выходящие в сад, были открыты и в комнату проникал знакомый запах жасмина.

Дядя Исмаил опустился на диван. Виолетта поправила подушки за его спиной. Он сделал знак рукой, означающий, что служанка должна покинуть нас. С явной неохотой она вышла из кабинета. Несколько минут мы сидели молча, с наслаждением вдыхая ароматы сада.