Пьер с Молли пробормотали что-то утвердительное. Я взял фонарь и направился к проему в левой части зала.

Мы с Кеном остановились в футе от края бассейна, того самого, где мы втроем – включая девушку, которая уже умерла, – преспокойно купались еще каких-то двадцать четыре часа назад. Я поднял фонарик повыше, чтобы Молли и Пьеру, выглядывавшим из-за наших спин, было хорошо видно.

Поверхность бассейна покрывал сплошной слой из зеленых и черных водорослей.

В помещении заметно потеплело, над водой стелилась дымка, а в воздухе отчетливо ощущался запах гниения.

Кен понимающе закивал:

– Это из-за них, да?

– Похоже на то, – пробормотал я.

– Да бога ради! – взорвалась Молли. – Вы можете объяснить по-человечески?

– Сферы, – сказал я. – Те, что стояли на кубах, а потом скатились в воду.

– И?..

– Помнишь самую большую? Матовую, темно-серого цвета? Думаю, это углерод. Материал еще одной напоминал медь, другой – железо. Надо полагать, были там и сферы с калием, магнием, кальцием. Самые маленькие – с какими-то редкими элементами.

– А кислород с водородом откуда взялись? – спросил Кен. – Без них ведь никуда.

– Из воды. Плюс еще водоросли выделяют углекислый газ.

– Азот?

– Из воздуха. К тому же он мог содержаться в сжатом виде в одном из шаров.

– А натрий с хлором?

– Просто сфера из соли. Бром и прочие могут входить в состав разных сфер в виде соединений.

– Вы всю периодическую таблицу собираетесь перечислять? – осведомился Пьер.

– Нет, – ответил я. – Только двадцать восемь элементов.

– Почему именно их? – спросила Молли.

– Потому что именно они необходимы для того, чтобы создать жизнь.

Мы зачарованно смотрели на воду.

– Но… как? – прервала наше молчание Молли.

– А вот это – слабое место моей теории. Где же провода, компьютеры, лаборатория, да? Допустим, спрятаны где-то внутри скалы, но тогда остается вопрос: как все это работает? Тому, кто придумал такое, было явно известно больше нашего. Как знать, может, дело в самой скале. Или же само это место – просто один гигантский компьютер.

– Построенный в незапамятные времена? Но… почему он включился именно сейчас?

– Мы плавали в бассейне, клетки кожи попали в воду, и, видимо, это запустило какую-то реакцию.

– Или клетки крови, – предположила Молли. – Помнишь, на поверхности того камня, со знаками, было пятно крови?

– О господи, ну конечно. – До меня наконец дошло. – Джемма. Она ведь руку поцарапала.

– Думаешь, все началось из-за того, что в воду попала ее кровь? Ее ДНК?

– Не исключено. – К нам присоединился Кен. – Или тот камень со значками – что-то вроде консоли. И между прочим, стоит-то он ровно посредине. Может, это что-то значит?

– О, кстати, Молли заметила, что среди рисунков нет одинаковых, и мы еще гадали почему: в любом связном тексте неизбежно повторение букв, ну или в данном случае символов. Теперь ясно почему. Это вовсе не текст. Это список.

– Система меню, – подхватил Кен. – Выбираешь нужную картинку, нажимаешь – и готово.

– Именно. Вот только мы неоднократно водили пальцем по всей этой консоли и нажали почти на каждое изображение. Первыми появились мельчайшие организмы – потому что на их создание не требуется много времени. Вот почему мы с Молли чесались, поплавав здесь ночью. А потом…

– Утром, – простонала Молли, – Джемма пила эту воду. Воду, в которой уже что-то… было.

Мы замолчали, погрузившись в мысли о том, чем питалась эта тварь, пока росла внутри Джеммы.

– Нет, – твердо заявил Пьер. – Не верю. Это просто невозможно.

– У тебя есть другое объяснение? Я с радостью его выслушаю, – сказал я. – Но до тех пор давайте сойдемся на том, что это вовсе не церемониальный комплекс. Это механизм. И поскольку в механизмах ты разбираешься лучше меня, нам понадобится твоя помощь.

Я повернулся к Молли, которая мрачно глядела в темноту, и добавил:

– И твоя, Молл, тоже.

– У меня нет никаких мыслей, – отозвалась она. – Кроме разве что одной. Если вы правы и это место действительно само создает здесь жизнь, то зверю, которого вы видели, не нужно искать выход отсюда. А значит, надежды у нас больше нет.

Пьер на минуту задумался.

– Ждите здесь, – произнес он наконец.

– Ты что, меня не слушал? Держимся вместе!

– Ладно, тогда пойдемте со мной, хочу кое-что проверить.

Мы вышли из туннеля, пересекли главный коридор и оказались в комнате напротив. Пьер направился к торчащей из пола пирамиде и положил на нее руку.

– И правда, теплая. Как и та, что я трогал в предыдущий раз. А я думал, мне показалось.

– Точно, – подтвердил Кен. – Я тоже это заметил.

Я отошел к стене, прикоснулся к ее прохладной поверхности, потом вернулся к пирамиде и прикоснулся к ней. Пирамида, несомненно, была теплее, особенно в районе вершины.

– Ты у нас разбираешься в пирамидах, Нолан, – обратился ко мне Пьер. – Что в них особенного?

– Считается, что много чего, но наукой это не доказано. В семидесятых было модно верить, что в пирамидах фокусируется позитивная энергия, поэтому люди строили их из дерева и спали внутри. О египтянах ты и без меня знаешь. Есть кучка фанатиков, утверждающих, что комплекс пирамид в Гизе якобы древняя электростанция.

– Кажется, два дня назад, во время съемки, ты говорил, что некоторые считают, будто египтяне побывали в Гранд-Каньоне.

– А еще я говорил, что сам так не думаю.

– Но что, если эту технологию использовал какой-то другой, более древний народ? – предположил Кен. – А египетские пирамиды – это лишь бледная копия, попытки построить нечто такое, о чем у египтян сохранились смутные воспоминания? И именно тот древний народ здесь и побывал?

– Да о какой технологии ты толкуешь, Кен? Пирамида – это просто геометрическая фигура!

– Которая отчего-то нагревается. Как ты сам только что сказал: если у тебя есть другое объяснение – я с радостью его выслушаю. А до этого момента…

– Ладно, ладно. Допустим, ты прав. Но нам-то это что дает?

– Мы можем сделать так, чтобы пирамиды перестали вырабатывать энергию?

– Что – вообще все пирамиды? Включая те, что мы видели в заблокированной части коридора? И как ты, интересно, это себе представляешь? Будем их голыми руками из пола выворачивать?

– Убедил. Еще какие варианты?