ее лице с широко распахнутыми глазами всегда было одно выражение: никакой улыбки, нижняя губа изогнута, как будто эта девушка не доверяет и никогда не будет доверять фотокамере.

– Вот видишь? Девушка должна быть осторожна и никогда не давать себя в обиду. – Мама выразительно смотрит на меня и провозглашает, словно это главный урок всей ее нотации: – Не наделай глупостей.

Тут я понимаю, что для нее это одно и то же. Возможно, в ее глазах вера в это – единственный способ уберечься от беды. Точно так же при малейшем симптоме простуды она требует, чтобы мы пили мощное средство «Тайленол Колд».

– Надо задавить болезнь в зародыше, – повторяет она, сколько бы раз мы с Ким ни объясняли, что «Тайленол Колд» не антибиотик, да и вообще, простуду вызывают вирусы, а не бактерии.

Мамины представления о простуде легко игнорировать, но когда дело касается отношений полов, тут другая история. Мне неприятно это признавать, но ее убежденность выбивает меня из колеи. Отчасти потому, что мой второй авторитетный источник, а именно американская культура, не имеет на этот счет единого мнения. Мутить с Леном – глупость или раскрытие моего потенциала? Уронила ли я при этом свое достоинство? Будет ли мне из-за этого больно?

Растревоженная, я достаю телефон и пролистываю миллион уведомлений, которые накопились, когда я пустилась во все тяжкие и забыла про уважение к себе.

Во-первых, меня ждут сообщения от Вайноны.

Как тебе оставаться после уроков?

Ну и штуку ты провернула! Все только об этом и говорят. Погоди, ты вообще где?

Во-вторых, от Серены.

WTF?????

ТЫ ПРОСТО НЕРЕАЛЬНАЯ.

А еще… ты гений!

Ты хоть видела, что про тебя пишут в Сетях? Ты где?

ЭЛАЙЗА, ТЫ Б** ГДЕ? ПОЗВОНИ ИЛИ НАПИШИ МНЕ!

Вайнона и Серена правы: тема протеста доминирует в соцсетях учеников Уиллоуби. Отзывы ошеломляюще положительны, но ведь этого мы и хотели?

«@jennyphan03: ОМГ, @elizquan приняла на себя удар ради равенства полов и свободы слова… Она просто королева! #цели

@fleur1618: Меня таааааак вдохновляет поступок @ elizquan!!!

@sayitagainsam: Когда @lendimartile уже откажется от должности главреда?

#ЭлайзуВредакторы»

Оторваться от чтения комментариев меня заставляет нарастающая головная боль. Приходится закрыть глаза, чтобы мир перестал кружиться.

28

Я лежу на животе, свесив ноги с кровати. Пальцы мои замерли над клавиатурой на экране телефона. Мне уже становится неудобно, потому что я лежу так не меньше получаса, но времени для меня больше не существует: я печатаю, стираю, печатаю заново, пытаясь понять, что сказать Лену.

Что сегодня произошло между нами? Все кажется настоящим безумием. Я смотрю на последнее сообщение, которое он отправил мне много дней назад.

Ты была права.

От этих слов ощущение, как во время поцелуев – в груди екает, сердце начинает биться так, будто отчаянно хочет вырваться, будто кричит: «Пустите меня к нему!» Я переворачиваюсь на спину, но беспокойство не покидает тело. Оно словно охвачено глубинным зудом, и я не знаю, как его унять.

Внезапно на экране возникает «…», и я, вся внимание, сажусь прямо. А потом появляется сообщение.

Ты, кажется, говорила, что нам надо остыть.

Я улыбаюсь так широко, словно на большинство мест в Конгрессе выбрали женщин.

Это ТЫ так говорил.

Ответ приходит очень быстро.

Нет, я такого сказать не мог.

Я выдыхаю – то ли фыркаю, то ли улыбаюсь.

Ты прав. Мне показалось, что ты совсем не хочешь останавливаться.

Значок «…» появляется снова, и Лен отвечает:

Не хочу.

Снова екает в груди так сильно, что внутри меня вновь расцветает нечто теплое, тревожащее, странное. Тут я понимаю, что само это ощущение мне знакомо, но никогда прежде оно не было таким настойчивым. Ведь я и раньше иногда представляла себе, как целуюсь с другими парнями, только никогда не воображала, что произойдет потом.

Но теперь я не знаю, что на меня нашло. Я без остановки представляю себе, что может произойти потом.

– Элайза! – кричит мама с кухни. – Ким! Идите есть!

Я с трудом отрываюсь от телефона и сажусь за обеденный стол, но думаю только о том, как бы побыстрее снова добраться до мобильника. Ким, которая весь вечер то и дело заходила в нашу комнату, смотрит на меня с подозрением, но ничего не говорит.

– Тебе не ответили на резюме? – спрашивает мама у папы, едва он набил себе полный рот риса.

Когда он ставит свою тарелку на стол, в ней осталось всего две трети порции. Мама говорит, что папа так быстро ест, поскольку у него шестеро братьев, а в его семье это значило – кто не ест быстро, тот остается голодным.

Папа качает головой.

– Aiyah, – говорит мама с укором. – Тебе нужны рекомендации. Всегда проще попасть в компанию, если там уже работает кто-то из знакомых. – Она задумчиво жует. – А что насчет тех друзей, которые приходят на встречу выпускников старшей школы Jūng Wàh? Может, кто-то из них поможет тебе найти работу?

Папа ничего не говорит, только кладет в рот груду тушеного водяного шпината.

Мама вздыхает.

– Наверное, я позвоню Siu jē.

После ужина, когда мы с Ким уже домываем посуду, я слышу, как мама в спальне говорит по телефону.

– Wái, néih hóu Siu jē, – чирикает она с такой жизнерадостностью, какой я от нее не слышала уже несколько недель. – Как дела?

Вернувшись в нашу комнату, я открываю на своем столе учебник по алгебре, но на самом деле пишу Лену. Я почти не замечаю, как стемнело за окном. Освещенная только интимным светом экрана, я совершенно забываюсь в беседе обо всем и ни о чем.

Об овощах в соусе темпура, которые папа Лена пытался приготовить на ужин.

Лен: Если честно, они получились достаточно сопливые.

Я: Хаха, ты их съел?

Лен: Да, но мама отказалась.

О новом караоке у нашего соседа.

Я: Через стену гостиной слышно, как он поет грустные вьетнамские песни.

Лен: Хорошо поет?

Я: Не особенно. Ким скоро сорвется, потому что она пытается делать домашку. В отличие от меня…

Лен: О, так тебя еще кто-то отвлекает?

О Джоан Дидион, чьи книги (ну естественно) случайно завалялись у него дома, ожидая, пока он заинтересуется.

Лен: Я понимаю, почему