— Все не отнимут.

Я положил десять пятисотенных купюр возле рычага переключения передач и сказал:

— Спасибо, друг, все славно получилось. Как насчет того, чтобы поработать со мной, скажем, завтра или в другой какой день?

Он покосился на деньги.

— Во сколько подавать?

— У вас есть телефон дома?

— Есть… Тридцать два, двадцать семь, ноль восемь.

— Я позвоню. Но о договоренности никому. В особенности ребяткам из «шестерки», если они спросят… И не волнуйся. За мной ничего нет. Завтра или в другие дни будем кататься одни. Тариф сегодняшний. Устраивает?

— Меня зовут Юсуп, — сказал он. — А вас?

— Фима, — ответил я. — Фима из Петербурга.

— Очень приятно было познакомиться, Фима. Обо всем договорились. Вы приятный клиент.

— А вы, Юсуп, хороший водитель и симпатичный казах.

— Я узбек, — сказал он.

— Извини, друг… Какая разница?

Он ничего не ответил. Протянул руку, и я пожал её. Но из «мерса» вышел не у входа, попросил отъехать подальше, на проспект, чтобы видеть верхние этажи гостиницы.

В окне моего номера горел свет.

Витражное окно на лестничной площадке между баром первого этажа и рестораном на втором находилось на высоте примерно двух с половиной метров от асфальта. Я неторопливо прошелся под ним, присматриваясь к обстановке. Сугроб под окном убрали и, если прыгать, то приземляться на обледенелый тротуар. Окно не светилось. Или лапочки на лестнице гасили на ночь, или минувшим вечером из бара в ресторан никто не поднимался. Впрочем, шел четвертый час утра…

Автомобильный паркинг от гостиницы отделяли передвижные металлические рогатки. Несколько машин со снегом выше крыши превратились в горки. Будка сторожа пустовала, наверное, он уходил ночевать в холл гостиницы и поглядывал из окна. Если поглядывал.

Я опробовал висячую цепь, перегораживавшую въезд в паркинг. Оказалась не закрепленной. И, слава Богу, не грязной, ржавой или смазанной маслом. Весила килограмма четыре, не меньше. Отцепив с крюков, я обмотал омерзительно холодную цепь поверх пиджака под пальто. Господи, и во что я постоянно превращаю одежду!

«Шестерка» стояла у гостиничного входа, пустая.

— Два товарища вошли передо мной, — сказал я открывшему стеклянные створки дверей заспанному портье. — Куда они пошли? Я с ними разминулся…

— У вас есть удостоверение?

Я вытащил из кармана пиджака, прикрыв цепную опояску полой пальто, таможенную ксиву с гербом.

— Понятно, — сказал портье. — Извините, порядок есть порядок… Товарищи поднялись на лифте.

— А-а-а… спасибо, — сказал я.

На алюминиевом косяке раздвижных дверей лифта индикатор этажей высвечивал квадратик с цифрой «8». Поехали на мой этаж?

— Придется догонять, — сказал я портье.

Он устало улыбнулся, накинул на ручки входной двери крюк и поволокся за квадратную колонну к стойке оформления гостей, где стояли диваны.

Вторая кабина оказалась, слава Богу, выключенной на ночь.

Чего они ринулись наверх, в номер? Зевнули, пока я кружил вокруг гостиницы и паркинга? Но портье мог сказать, что я не входил. Однако, судя по его реакции на мое появление, его ни о чем не спрашивали. Значит, выходит, все-таки видели, как я пошел в сторону входа в ресторан с улицы, и решили, что я возвращаюсь в номер кружным путем, через ресторан, бар и дальше по запасной лестнице?

В принципе, логика в их действиях просматривалась. Они не следили за мной. Они меня охраняли. Чтобы я не стал третьим после танцовщицы и Усмана. И, упустив на несколько минут, бросились вверх, куда я, по их мнению, должен был отправиться. Плутание к номеру через черный ход вполне вписывалось в обуявшую меня, по их мнению, дурь кружить и носиться ночью по улицам. Случается, если, скажем, человек перебрал. Почему нет? В любом случае молодцам из вазовской «шестерки» поручали не выяснять причину моих поступков, им поставили другую задачу — охранять. Они и охраняли.

Я снял трубку с телефонного аппарата на стойке портье и набрал номер своей комнаты.

— Да? — ответила Ляззат.

— Меня никто не спрашивает сейчас?

— Кто-то начал постукивать в дверь…

— Скажи, что я в ванной или что-то в этом духе. Сделаешь?

— Минутку! — крикнула она двери. И мне: — Сделаю. Ты где?

— Рядом…

— Минутку, — сказала она теперь мне.

Я положил трубку на место.

В пределах видимости пульт отключения лифта не обнаруживался. Стоило бы и попенять себе, что не высмотрел впрок, прожив практически два дня в этом месте. Вырубив лифт, я выиграл бы до двадцати минут.

Выручила цепь, по которой я планировал спуститься из витражного окна к паркингу, если бы ребята из «шестерки» засели в вестибюле. Она вполне сгодилась замотать металлические ручки стеклянных створок входных дверей гостиницы с улицы. Блокировка получилась непреодолимая, если, конечно, не бить двери многослойного стекла кувалдой. Минут пятнадцать-двадцать, которые займет беготня на улицу кружным путем через черный ход, таким образом, у меня все-таки есть. Времени достаточно. А могут, успокоившись после ответа Ляззат, и засесть в теплом вестибюле…

Вазовская «шестерка», как и прошлый раз, осталась не закрытой, да и ключ зажигания сидел в гнезде. Значит, не засядут, даже если и вознамерятся, сначала пойдут закрывать машину… И немедленно подадут сигнал перехвата по городу. Один будет орать в рацию, а другой ринется проверять мое наличие в номере «на ощупь».

Я перекрестился и бросил «шестерку», минуя первую, со второй скорости вниз по проспекту Республики. Пять минут: я проскочил под аркой в виде скрещенных сабель, мост через Ишим и мимо гранитных пантер. Семь минут: слева промелькнуло помпезное шатровое здание и справа какой-то мемориал, обставленный саженцами. Десять минут: появился указатель «Международный аэропорт» с направляющей стрелкой. Шестнадцать минут: возникли огни диспетчерской башни. Восемнадцать: появились вытянутые чередой, освещенные, как у лайнера в ночном море, окна аэровокзала. Двадцать минут: вазовская «шестерка» втиснута между двумя «Волгами» в жидковатом ряду машин на автостоянке перед входом с надписью «Вылет».

Приоткрыв дверь, согнувшись, я вывалился из-за руля на снег и, всматриваясь в темноту, несколько долгих минут, полз, выжидая и прислушиваясь, за прикрытием из автомобилей. Я опасался, что меня заметят сверху, с башни, где обычно, помимо авиационных диспетчеров, в международных аэропортах сидят и полицейские посты наблюдения за территорией. Идеальным решением было бы найти машину, в которой не включена противоугонная блокировка и сигнализация, а багажник поддастся отмычке из карманного набора «дюжина в одном» — подобия швейцарского ножа с инструментами на непредвиденные обстоятельства.