Гости подчинились. Он заметил, как некоторые дамы не знали, что делать с руками, — они сжились с сумками, которые годами носят на плече. Чтобы пристроить руку, они ухватились за своих партнеров.

— А теперь я расскажу вам правила, — продолжал мужчина. — Гости выбирают варианты меню. Мы предлагаем три блюда — закуска, горячее и десерт.

— Номер один, — сказала Катерина, не вникая, что в него входит. — Она повернулась к нему и добавила: — Ты ведь не есть позвал?

— Нет, — сказал Вадим. — Попить.

Она засмеялась:

— Но если я правильно поняла, спиртное здесь не вдосталь.

— Ты правильно поняла. Ограничено.

— Теперь встаем друг за другом, — руководил страж темноты, — положим руку на плечо впереди стоящему и трамваем вниз, по винтовой лестнице.

Темнота перекрыла свет неожиданно и так плотно, что когда голос официанта предложил сесть, его слова показались обоим сущей глупостью.

Сесть? На что? Где стул? Где стол?

Сильные руки подтолкнули их и настойчиво усадили.

— Ох! — выдохнула Катерина. — Не верю, что я сижу.

— Перед вами тарелка. Она прямо, можете потрогать, — слушали они голос своего вожатого, от слова "водить". — За ней стакан для воды, рядом бутылка. Приборы найдете на ощупь. Сейчас я вернусь с первым блюдом.

Вадим почувствовал легкое головокружение, он нашел бутылку, стаканы, налил воды. Их руки встретились, стаканы зазвенели.

Он слышал дыхание Катерины, потом бульканье воды у нее в горле — он мог пересчитать глотки.

Темнота снимает столько покровов… Он хотел проверить, понять, узнать, как она, вынутая из привычной жизни, воспринимает его. Он готовился сказать слова, обыденные в общем-то, но чтобы не было убивающего их истинный смысл гудящего фона жизни.

Официант принес закуски, они попытались справиться с ними вилками, догадаться, что это. Но оставили эту затею.

— Катерина, что я должен сделать, чтобы ты доверилась мне? — спросил он тихо.

Он уловил вздох. Потом услышал тишину.

— Доверилась, — повторила она. — Ты снова об этом. Но разве я не…

— Да, но не до конца. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я хочу, чтобы ты ждала меня дома из экспедиции.

— Дома — это где? — спросила она.

— На Кадашевской. В нашей спальне. — Он быстро нашел ее пальцы и стиснул.

— Я… Я боюсь, — сказала она. — Ты сам знаешь чего.

— Ты боишься, что болезнь матери наследственна? — произнес он то, что, казалось, никогда не посмеет спросить.

— Ты знаешь? Знаешь, что я больше всего боюсь этого? — тихо спросила она.

Он почувствовал, как ее рука обмякла.

— Я… я должна… Довести до конца работу над лекарством. Тогда я буду более уверена, что если вдруг…

Он хотел что-то сказать, но голос официанта раздался над ухом.

— Я должен вас проводить. К свету, — объявил он.

Слишком быстро, поморщился Вадим. Но он узнал то, что хотел.

Свет в холле ослепил гостей, все терли глаза и недоуменно смотрели друг на друга: "Откуда вы взялись? Мы вас не видели!"

— Мы ждем вас снова, ваших друзей тоже, — провожал их голос мужа тьмы. — В Париже такой ресторан каждый год посещают тридцать пять тысяч человек. Надеюсь…

Они вышли на улицу, светлую от огней.

— Поедем ко мне, — сказал он. — Сегодня я никуда тебя не отпущу.

— Поедем, — сказала она. Ей хотелось добавить: "Навсегда".

Но она не решалась. До сих пор. Потому что видела себя не так, какой он видит ее.

В зеленом пригороде за сетчатым забором в двухэтажном бетонном корпусе была лечебница. Светлана остановилась перед въездом. Мысль, которая пришла в голову, удивила ее. Отныне здешние больные навсегда забудут о порошках Катерины Веселовой.

Она вышла из машины, нажала на брелок, открыла дверь, кивнула охраннику — старичку-боровичку, увидела нянечку в коридоре и бросила:

— Одевайте на выезд.

Ее голос прозвучал хлестко, как команда.

— Кого это? — удивилась в ответ нянечка и она же кастелянша.

— Всех. — Она усмехнулась. — Распоряжение свыше. Вот здесь, — она похлопала по черной блестящей сумке, — бумага.

Женщина снова посмотрела на нее, хотела что-то сказать, потом вынула из кармана ключи и отправилась в кладовую. Там висела и лежала уличная одежда обитателей этого заведения. Когда она сама относила туда одежду вновь прибывшего — она работала здесь давным-давно, — всякий раз думала: это насовсем. На ее памяти не было случая — одевать здешних людей, да еще всех сразу.

"И куда она их? — думала нянечка. — Для чего они ей? Такой, как эта птичка? Спросить — на грубость нарвешься", — рассуждала она, входя в кладовую. Пальто висели на плечиках, вдетые в фиолетового цвета чехлы. К каждому чехлу пришит большой карман, в котором обувь. Она оглядела весь ряд. Одежды больше, чем обитателей. Родственники не берут ничего, когда больные умирают…

Нянечка вынула список из кармана и, сверяя с номером, снимала вешалки. Потом подкатила тележку, погрузила на нее. Она толкала ее вверх, по пандусу, пребывая в полном изумлении. Это что же, внезапно осенило ее, если всех больных куда-то увезут, то у нее работы не будет?

Она остановилась на подъеме, потрясенная пришедшей мыслью. Тележка уперлась в живот, давила, но нянечка ничего не чувствовала.

— Нет, девушка, шутишь, — пробормотала она, обращаясь к Светлане.

Как всякий человек, к которому пришло неожиданное решение, она почувствовала прилив сил. Одной рукой толкнула тележку, и она, тяжело груженная, вознеслась вверх.

— Ну вот, — сказала нянечка Светлане, которая прохаживалась по коридору. — Я на минуточку…

Светлана удивленно посмотрела на нее. Но ничего не сказала. Сейчас нет времени спорить и выяснять. Главное — уехать, да поскорее…

Нянечка метнулась под лестницу, там стоял телефон. Она помнила номер Катерины, потому что много раз благодарила ее за поздравления и сама поздравляла. Но непрерывный, унылый гудок в трубке означал — таксофон не работает.

— Катерина Павловна! — шептала она в пустоту. — Наших, то есть ваших, увозят.

Нянечка услышала шаги и нырнула за картонные коробки.

У подъезда загудел микроавтобус и умолк.

Больных одели.

Светлана, улыбаясь самой сладкой улыбкой, сказала:

— Я рада сообщить вам о сюрпризе, который приготовили вам спонсоры-благотворители. Поскольку на дворе прекрасная погода, лето, вам дарят путевки в замечательный пансионат. Чудесные места, нетронутая экология, вечные сосны и ели. Я вам просто завидую.