Они бесились от невозможности ответить невидимому врагу. Бесились и перегорали, уходя в меланхолию и усталость. К стенам подойдёт размотивированная, уставшая, слабая армия, несмотря на всю численность. Нормально держались пока только наёмники, псы войны, да лучшие из рыцарей не позволяли себе опускать руки. Большинство же хвалёных дворян уже упивались до беспамятства, оскорблённые бесчестностью Арантира и неспособные ничего ему сделать.

Алану не нравилось сложившееся положение. Однако он не был склонен сдаваться просто так. Предельный падёт, падёт и крепость, защищающая перевал. Если коалиция не сможет победить какого-то торговца, возомнившего себя полководцем, то и с Хаартом им не справиться.

Глава 44

Целый месяц потребовался моим незваным гостям, чтобы добраться до стен города. Сколько седых волос добавилось у их полководцев — не знаю, мне не докладывали. Правда, даже в пригород я армию вторжения пускать пока не собирался. На стенах обороняться, конечно, проще, но перед стенами мы ещё сыграем в полевое сражение. По моим правилам.

Предстала противнику примерно следующая картина: отряды латников, перекрывающие дорогу, а с флангов непонятные земляные сооружения. И только на одном из трёх направлений удара противник остановился, не спеша приближаться. Эти научились с опаской встречать любую незнакомую ситуацию. На двух направлениях армия коалиции начала перестраиваться для полевого сражения.

Свободные площади вокруг города не позволяли развернуть большое число людей, но тысячи три пехотинцев — вполне. Именно это и сделали по одному направлению, а на другом разворачивалась конница. Разворачивалась для удара, лобовой атаки, насколько я мог судить. И… Это было слишком просто. Если они реально пойдут в лобовую атаку — это будет фиаско. Однако да, разворачиваются и начинают разбег.

— Нда, ничему этот месяц их не научил, — сообщил я Марку. — На западной дороге кавалерия коалиции готовит удар. На южном направлении ещё разворачивается пехота, но тоже, похоже, для атаки.

— Хотят одним ударом захватить пригород, — констатировал барон. — Намучились, наверное, за месяц, не терпится в бой вступить.

Я так-то надеялся на такой результат. Месяц нести постоянные потери и даже не видеть противника — озвереешь. А здесь прямо перед тобой враг стоит. Да, не видно, сколько там скелетов выстроилось, но видно, что не особо много. Их там всего по три сотни, потому что больше мне попросту не потянуть, ведь сразу несколько групп работает. Партизанскую войну же никто не отменял. Прямо сейчас, конечно, арбалетчики в лесу молчат, даже командиров не трогают. Такой подарок — лобовая атака на подготовленную позицию. Что я, дурак, их останавливать? Чуть позже — да, чтобы не сразу нашёлся умник, который избиение остановит. А пока пусть атакуют.

Конница продолжала разбег. До удара минут пять, не больше. И мне, признаться, немного странно на это смотреть. За этот месяц я привык управлять небольшими группами, где работа каждого арбалетчика важна, потому что группы минимальны. Для меня мои гвардейцы стали неким аналогом нормального солдата моего времени. Когда на подготовку тратится лет пять (не о призывниках одногодках речь, а о тех, кто служат профессионально) бросать такого бойца в банальный ближний бой, вида стенка на стенку — дикость. Я, правда, время на подготовку не тратил, я вкладывал магию, ресурсы и снаряжение, но да, мои гвардейцы не были мясом для лобовой сшибки. А вот приходится использовать так. И пока не будет пороха — ничего не изменить. Раздам всем хотя бы примитивные кремниевые ружья — уже большой прогресс, хотя и там штыковые сшибки никуда не денутся. Пока же смотреть на бегущих всадников было странно.

Свиньи на убой.

Повинуясь моей команде, арбалеты в дотах открыли огонь, противник подошёл на дистанцию эффективного поражения. Эти арбалеты не имели такой дикой скорострельности, наоборот, на перезарядку уходило секунд десять. Сложная блочная конструкция, распределяющая нагрузку на множество рабочих напряжённых деталей. Эти арбалеты лупили трёхкилограммовыми ломами. Ломами, у которых заднее оперение было выполнено в качестве стальных кос, чтобы такой болт не пролетал человека просто насквозь, а оставлял приятное послевкусие.

Я мог видеть только глазами скелетов, а те в шлемах, щитами прикрыты, так что видимость не идеальная. Да и те, что в дзотах, целятся не по конкретным людям, а просто в толпу. Однако всадников, которых срывало с лошадей, я видел. Как и срубленные лошадиные головы. И вообще, там мясорубка жестокая. Двенадцать арбалетов вполне уверенно убивали по два десятка противников за залп (я концентрировался и направлял скелетов, чтобы не стреляли в одну цель). За какую-то минуту рыцарей стало на полторы сотни меньше, а здесь их всего было сотни четыре, ну пять.

Разгон прекратился, суматоха и брожение. Народ уже не горел желанием продолжать разбег, но и развернуться не позволяла гордость. Эффективность обстрела начала падать, всадников становилось всё меньше, но удрать они не успели. Попытались и получили болты в спину. Пять сотен трупов за несколько минут. Я называю это: отличное начало!

В это же время пешая группа только начала движение в сторону позиций моих скелетов. Жду. При всей эффективности и мощности тяжёлых арбалетов (хотя скорее лёгких баллист), был у них существенный недостаток — настильность. Излишне тяжёлый болт быстро терял скорость и траекторию. На двух сотнях метров ломик отлично протыкал бронированного всадника, на трёх сотнях отлично втыкался в землю.

И, рассматривая идущих на убой мужиков, снова понимаю: для меня это всё же дико. Этих сейчас тоже положат, возможно, не всех, но точно большую часть. Пехотинцев больше, но идут они плотнее, ломики будут пролетать веселее, да и пешим идти дольше по времени. Нет, не дойдут они до моих латников.

— Мне их даже немного жаль, — признался Марк. — Теперь они врага увидели, но добежать не смогут.

Угу, триста скелетонцев. Героический эпос.

— Самое ироничное, мой друг, что крепость защищена намного лучше, чем город. Там нет пригородов, и для обороны подготовлены не три направления, а все подступы. Да и сами стены толще, выше и прочнее. А они ведь всерьёз пришли со мной воевать.

Если бы предстояло драться в чистом поле, то да. Ну сколько я могу за один раз скелетов выставить? Даже если все производства сверну и весь свой потенциал на армию переведу. Тысяч пять, ну семь, и то уже с большим напряжением. Это заводы мои работают без моего внимания, скелетики там одно и то же действие на повторе выполняют. С армией так не выйдет. И вот вышел бы я в чистое поле со своими латниками, да против коалиции, у которой одной конницы столько же. И пришёл бы мне цугундер. Только я ведь в чистом поле воевать не буду.

Пехотинцы вышли на дистанцию эффективного огня. Решил подождать и подпустить ещё немного поближе. О, из-за спин пехотинцев открыли огонь лучники, навесом, но по латникам попадают. Даже приказ о поднятии щитов отдавать не стал, латникам стрелы, да с навеса, не опаснее дождя. Вот если противники магов подведут — начну волноваться. Немного. А пока — ерунда.

Даю разрешение на стрельбу. После первого же залпа становится ясно — против плотного строя пехоты ломы ещё более эффективны, чем против всадников. Я думал, что пять человек, пробитых одним выстрелом, это только в кино бывает. Оказалось, не только. Противники подняли щиты, но с такой же эффективностью они могли прикрываться лопухами. Первый зал выдержали, перестроились. Второй залп тоже их не остановил. На третьем решительность начала давать трещину. На четвёртом до солдат дошло, что это не скорострелы, которые засады на дороге устраивали, а нечто совершенно иное. Пятый залп, ещё идут. Шестой. Всё, дрогнули.

Строй рассыпался, народ бросился в обратном направлении. Эти убегут, по разомкнутому строю… Хотя какой там строй, относительно организованное отступление, почти переходящее в бегство. Однако стрельба резко убавила эффективности, болты больше не косили людей пачками, только по одному. Через пару минут бой закончился, сколько осталось лежать на поле, пересчитывать не берусь, но под тысячу будет точно.

— Ну вот пока, вроде и всё… — заключил я, посчитав, что сегодня попыток больше не будет.

Марк повернул голову в сторону третей дороги, но нет, не видно ничего. С нашей позиции на стене можно было рассмотреть одну дорогу и, совсем немного, вторую. Третью скрывал выступ стен.

— А там как?

Перевожу туда внимание и хмыкаю.

— Щиты свои волокут, — поясняю Марку. — Попробуют, значит.

А ещё черепки-наблюдатели видели