дверь, отделяющую помещения для персонала от общих. Она искренне надеется, что Калле сможет поспать этой ночью. Утром у него вдобавок ко всему остальному будет страшное похмелье, но тогда она сможет быть рядом.

Если сама окончательно не расклеится к тому времени. Голова ужасно трещит и кружится, боль пронизывает ее вплоть до нёба.

Пия останавливается в дверях. Она устала. Разнять еще одну драку, даже спуститься туда по лестнице кажется ей невероятно трудным. Она крепко сжимает ручку двери, и ей становится страшно. Она узнает эту усталость, которая на самом деле ничего общего не имеет с гриппом. Это усталость, которая все вокруг делает бессмысленным. Раньше ей всегда удавалось не поддаваться хандре на борту. Но когда она одна дома, усталость настигает ее. Где-то глубоко внутри есть место, которое Пия называет подвалом. Там она прячет весь мусор, который не хочет видеть в своей жизни. Там же хранятся все запрещенные мысли. Она запирает их. Заколачивает дверь гвоздями. Надеется, что достаточно прочно. И, как правило, оказывается достаточно. Во всяком случае, в большинстве случаев. Но иногда дверь все же приоткрывается. И тогда она не может в выходные подняться с кровати целыми днями.

Пия встряхивается. Бежит вниз по лестнице и видит, как Дан Аппельгрен направляется к грузовому лифту. Он держит на руках мальчика в красной толстовке с капюшоном. Дан вздрагивает, но мальчик смотрит на нее спокойно и с интересом. Он невероятно милый. Как из старинной рекламы мыла.

– Здравствуйте. Вы здесь работаете?

– Конечно. Я слежу за тем, чтобы все вели себя хорошо.

Пия смотрит на Дана. Видит, что у него расширенные зрачки.

– Что вы здесь делаете? – спрашивает она.

– Это мой племянник, мы просто гуляем и осматриваем корабль.

– Я тоже буду работать на корабле, когда вырасту, – мальчик говорит рассудительно, как маленький старичок, – но я хочу стать капитаном.

– Замечательно. Хорошие капитаны всегда на вес золота, – отвечает Пия, не сводя глаз с лица Дана.

Думает, как лучше поступить, чтобы не напугать ребенка.

– Как ты себя чувствуешь после… того, что произошло?

– Отлично. Никогда не чувствовал себя лучше, как ни странно.

Дан показывает женщине руку. Она растерянно смотрит. Ни одной раны. Даже ни одного шрама.

– Все зажило бесследно, – отвечает Дан на вопрос, который Пия не успела задать.

Она косится на мальчика. И на секунду ей кажется, что в его улыбке есть что-то недетское. Что-то странное. Как будто мальчик над ней подшучивает. Знает что-то такое, чего не знает она.

Пия снова вспоминает о пульсации в голове. Теперь эта боль отдает еще и в скулы и лоб.

– С тобой хочет поговорить капитан Берггрен, – сообщает она Дану. – Будет хорошо, если ты придешь на капитанский мостик как можно скорее.

– Немедленно пойду, как только смогу, – кивает Дан.

– Мне нужно вернуться к маме, – хнычет ребенок.

– Да, конечно. – Пия гладит его по голове.

Но ощущение от этого неприятное. Мальчик с любопытством разглядывает Пию. В уголках его рта притаилась чуть заметная улыбка. Она убирает руку.

– Пия?

Женщина вздрагивает, когда в рации снова раздается голос Мики.

– Да, слушаю, – отвечает она, нажав кнопку.

– Тебе надо бы поторопиться. Ярно уже на месте. Там как-то все очень жарко.

– Я иду. Только что встретила Дана.

– Скажи ему, чтобы срочно шел к Берггрену.

– Он собирается. Только покажет свою каюту племяннику и сразу пойдет. – Пия смотрит на смотрит на Дана: – Правильно же?

Тот нетерпеливо кивает. Но мальчик вежливо улыбается и машет женщине рукой.

– Будь осторожна, – предостерегает он Пию на прощание.

Йоран

Йоран осторожно держится за перила, спускаясь по крутой лестнице ниже палубы для автомобилей. Ему совсем не хочется упасть и сломать себе шею.

Он открывает дверь на вторую палубу и, поморщившись, отмечает, что запах канализации стал сильнее. Он идет дальше, вдыхая воздух ртом, поворачивает направо и оказывается в коротком коридоре, в конце которого каюта Марианны. Хорошо, что он запомнил ее номер. Одна из дверей в коридоре приоткрыта. Внутри темно, и Йоран думает, не нужно ли ее захлопнуть. Вдруг там кто-то спит или вышел и забыл закрыть дверь? Но все же решает ничего не трогать. Это не его проблема.

Йоран подходит к двери каюты Марианны. Осторожно стучит. Поправляет волосы в хвосте. Замечает, что переминается с ноги на ногу, как провинившийся школьник.

– Марианна? – кричит он. – Это я, Йоран.

Он ждет. Напряженно вслушивается. Но из каюты 2015 не слышно ни звука. Он задумывается. Действительно ли он хочет ее разбудить? Да, хочет. Он хочет видеть Марианну. Он хочет лечь рядом с ней на простыни, которые помнят их любовь. Он снова стучит, на этот раз громче.

Марианна спит? Или обиделась на него? Она выглядела такой расстроенной, когда он сказал, что уходит, но он думал, что они пойдут вместе. Ему это казалось само собой разумеющимся. А когда он понял, что все испортил, было уже поздно. Ее лицо выражало только одно желание – чтобы он поскорее убрался. Может быть, она просто не хочет его сейчас видеть.

Йоранн стучит в третий раз. Слышит скрип двери. Но он доносится не из ее каюты. Приоткрытая дверь распахнулась чуть шире.

Вдруг Йоран чувствует, что кто-то стоит в темноте и смотрит на него. И может быть, в этом и нет ничего особенного, но Йоран сразу понимает, что он оказался в западне и никого рядом нет, кто мог бы ему помочь.

Он снова поворачивается к двери Марианны. Колотит в нее из всех сил.

На верхней палубе сейчас полно народу. Движение и жизнь. Музыка и свежий воздух. Йоран пытается напомнить себе об этом, но здесь в это сложно поверить.

Кажется, что темнота из приоткрытой каюты распространяется по коридору. Йоран напряженно прислушивается.

Это просто смешно. Кто-то любопытный стоит и смотрит на него из каюты. И что? Нужно открыть эту дверь и посмотреть на того человека в ответ.

Вместо этого Йоран идет вперед по коридору, не спуская глаз с приоткрытой двери. Сердце чуть не выпрыгивает из груди от страха – ему кажется, что в темноте кто-то шевелится.

Завернув за угол, Йоран чувствует невероятное облегчение. Он видит прямо перед собой лестницу, это не та лестница, по которой он спустился. Но это неважно, главное, что он может уйти отсюда. Мужчина еле сдерживается, чтобы не побежать со всех ног.

Он не испытывал подобного страха с детства. Тогда он боялся темноты, а мама время от времени просила принести