— Доброй ночи, Слоан, — пожелала миссис Мид. — Рада былапознакомиться. Обязательно попробую испечь пирог с лаймом по вашему рецепту.Должно быть, необыкновенно вкусно.

Улыбнувшись девушке, жена сенатора чуть подалась вперед иприложилась щекой к щеке Парис — жест, который, как поняла Слоан, заменялпоцелуй богатым обитателям фешенебельного курорта.

— Противная девчонка, — шутливо попеняла она. — Поверить немогу, что ты так долго ухитрялась скрывать от всех свой талант! Не признайсяСлоан, во всеуслышание, что это ты моделировала ее платье, так и продолжала бынас дурачить! Я слышала, как Салли Линкли просила тебя показать эскизы, но япросто должна увидеть их первой! По справедливости говоря, я имею на это полноеправо, поскольку знаю тебя едва ли не с пеленок!

Но тут вперед выступил сенатор Мид, довольно официальнопопрощался с девушками, а когда дошла очередь до Картера, с энтузиазмом потрясего руку.

— Тебе несказанно повезло, дружище! Такие красавицы дочери!Парис всегда была выше всех похвал, но и Слоан всякий отец может гордиться! Онанас покорила!

— Знаю, — кивнул Картер. — Ты прав, я настоящий счастливчик!

Закрыв дверь, он с сияющим видом обернулся к дочерям.

— Слоан, не могу передать, как ты меня порадовала! —чистосердечно признался он. По всей видимости, в этот момент отношение Картерак младшей дочери действительно изменилось: не потому, что он воспылал к нейродительской любовью — он вообще не был способен на это, — просто восторгприятелей и знакомых льстил его самолюбию и выставлял в выгодном свете передокружающими. К своему удивлению, Слоан обнаружила, что многие его друзья —весьма симпатичные люди. Как жаль, что того же нельзя сказать о Картере!

— Спасибо, — вежливо поблагодарила дочь, скрыв презрительнуюусмешку.

Картер стал медленно подниматься по ступенькам, а Слоанпоспешно взглянула на старинные напольные часы и тихо охнула. Господи, она и неподозревала, что уже так поздно! Ной, разумеется, не стал ее дожидаться. Судьбав облике сенатора Мида сочла нужным вмешаться и уберечь ее от ужасной глупости.Слоан следовало бы порадоваться, но вместо этого на душе отчего-то стало пустои тоскливо.

Однако Парис ничего не заметила. Да и что ей до переживанийсестры!

Порывисто обняв Слоан, она прошептала:

— Ты была неотразима! Настоящий фурор! Все только и твердилио том, как ты прелестна, очаровательна, остроумна… Словом, полный успех.Поэтому гости и не хотели расходиться.

Слоан поплелась за ней наверх, терзаясь вопросом, не лучшели все-таки спуститься на пляж или стоит от греха подальше лечь спать. В этомнеравном поединке победил лукавый бесенок, что с недавних пор толкал ее навсякие безумства.

— Спокойной ночи, — прошептала Парис.

— До завтра, — кивнула Слоан, но рука замерла на двернойручке.

Парис, заметив колебания сестры, удивилась:

— Ты на нотах с самого рассвета! Неужели не устала? Слоанпристыженно покачала головой и неожиданно для себя выпалила:

— Ной просил меня встретиться с ним на пляже после приема!

— Неужели?

— Честное слово.

— Так почему ты еще здесь? — усмехнулась Парис, иприободренная Слоан не заставила себя уговаривать.

Задний газон был по-прежнему ярко освещен и многолюден:служащие ресторана складывали сервировку и мебель и грузили все в фургоны.Кое-кто из слуг Картера им помогал. Слоан узнала двух горничных и приветливопоздоровалась. Все вели себя так, словно в ее желании прогуляться под луной попустынному пляжу в час ночи не было ничего особенного. Можно подумать, тамкаждый день встречаются дамы в роскошных шифоновых платьях и босоножках навысоченных каблуках!

Несмотря на очевидное безразличие окружающих, Слоанневыносимо смущалась. Только добравшись до полоски воды, она немногоуспокоилась, но облегчение немедленно уступило место обиде и отчаянию. Ноянигде не было видно.

Она глянула в сторону его дома. И там ни души… разве что Нойспрятался за высокими кустами живой изгороди… Кажется, никого.

Девушка сняла босоножки и, помахивая ими, медленно побрелапо песку в слабой надежде, что Ной все-таки появится. Но чем ближе онаподходила к его дому, тем холоднее становилось на душе. Предательское сердце недавало покоя. Как дерзко он смотрел на ее губы, когда она благодарила его заэтот вечер! Он сказал еще, что они успеют придумать повод для ночного свидания…

Слоан остановилась у забора, вглядываясь в террасы, накоторых мелькали лишь смутные тени и отблески лунного света.

— Что ж, все к лучшему, — упорно твердила себе девушка. НойМейтленд — человек из другого мира, иного круга, слишком многое повидал,слишком пресыщен, слишком уверен в себе. Он просто играл с ней, посчитавдоверчивой дурочкой, провинциалкой. И если она не поостережется, он разобьет ейсердце. Какое счастье, что все так получилось и ей не придется стыдиться себя!

Она рада, что он не дождался.

Она вне себя от восторга, что он уже седьмой сон видит.

Слоан сглотнула засевший в горле колючий жесткий ком и повернулась,чтобы уйти. Но с террасы послышался тихий повелительный зов:

— Слоан!

Волна возбуждения подхватила Слоан и понесла вперед как накрыльях. Она едва не бросилась бежать навстречу Ною, спускавшемуся со ступенейтеррасы. Он снял пиджак и галстук, расстегнул рубашку и закатал рукава. И какни странно, ухитрился выглядеть еще более привлекательным.

Слоан остановилась перед ним, запыхавшаяся, испуганная,смущенная, отчаянно пытавшаяся сделать вид, будто ничего особенного непроисходит.

— Последние гости только что ушли.

Ной понимающе кивнул и, сунув руки в карманы, молчауставился на нее.

Слоан бессознательно ждала, что он сразу же потянется к ней.Но когда ничего подобного не произошло, недоумевающе подняла брови. Что это сним? Неужели…

И поскольку с самого начала вечера в ней занозой заселобеспокойство, Слоан, естественно, предположила, что та же проблема тревожит иНоя. С трудом перебарывая себя, она тихо пробормотала:

— Мы… мы не имеем права встречаться. Если Картер пронюхает,во всем окажется виноватой Парис. Он станет изводить ее за то, что не сумелавас завлечь.

— В таком случае, — небрежно бросил Ной, — придется честнообъяснить ему, что женитьба на Парис не входит в мои планы.