ценной руды на судне. Эти «хвосты» либо будут перекачивать обратно к месту добычи, где они смешаются с уже существующими илистыми шлейфами, либо, если это окажется слишком дорогостоящим, спускать по трубопроводу в открытые воды на глубину около километра, где они будут создавать новые проблемы. Хлопья морского снега, как правило, единственные частицы, дрейфующие в сумеречной и ночной зонах. Шлейфы отходов привнесут в их гущу потоки грязи, включающие мелкозернистые донные отложения, которые будут находиться во взвешенном состоянии годами и переноситься океанскими течениями на сотни миль. Многочисленные нежные виды, такие как гребневики и сифонофоры, паутинные черви и черви-бомбардировщики, аппендикулярии и медузы, задохнутся и уйдут на дно под тяжестью оседающих на них частиц, их жабры и чувствительные пищевые аппараты будут забиты так, что они не смогут дышать и питаться. Шлейфы пыли и грязи будут в значительной степени поглощать голубое свечение, блокируя наиболее распространенный цвет, используемый биолюминесцентными животными для общения. Их мерцающие огоньки-сообщения, призванные приманивать и предостерегать, не смогут пробиться сквозь непроницаемый мрак. Эти шлейфы будут содержать и частички токсичных металлов, выделяемых из измельченных руд морского дна. В открытой воде подобные загрязнители могут без труда проникнуть в сложную пищевую цепочку, связывающую глубины с поверхностными водами. Питающийся морским снегом зоопланктон и медузы, вероятно, подхватят эти частицы и передадут их по пищевой цепи в более мелководные моря во время своих ночных миграций к поверхности.

Ученые отслеживали китовых акул, когда они проплывают через Тихий океан, проходя прямо через зону Кларион-Клиппертон. Если начнется добыча конкреций, то долгоживущие акулы неизбежно начнут поглощать и накапливать токсины из загрязненного планктона, который они отфильтровывают из воды всякий раз, когда проплывают по этой зоне. Кожистые черепахи тоже совершают подобные трансокеанские путешествия, а также ныряют на глубину до километра, чтобы полакомиться медузами, возможно, они попадут прямо в гущу грязных шлейфов. И хотя на данном этапе мы не знаем, насколько сильным окажется воздействие токсинов на черепах, акул, а также на морских птиц, китов и многих других животных, оказавшихся в районе разработки, эти существа неизбежно пострадают в той или иной степени.

Еще одна серьезная проблема с большим числом неизвестных состоит в том, как токсины, выделяемые в процессе разработок морского дна, подействуют на рыбный промысел. Половина мировой добычи тунца приходится на Тихий океан, включая зону Кларион-Клиппертон и ее окрестности. Многие виды тунца мигрируют на большие расстояния и, скорее всего, будут проплывать через загрязненные районы. Большеглазый и желтоперый тунцы в поисках пищи совершают длительные погружения в сумеречную зону, где, как и кожистые черепахи, могут подвергнуться прямому воздействию отходов добычи полезных ископаемых. Рыболовство обеспечивает тысячи рабочих мест и приносит значительный доход тихоокеанским островным государствам, но все это может оказаться под угрозой, если загрязняющие вещества попадут в сэндвичи и салаты с тунцом. В настоящее время лишь очень немногие могут непосредственно убедиться в губительных последствиях глубоководных разработок, но их будет трудно игнорировать, если токсичное воздействие распространится по всему океану и затронет все человечество.

* * *

Правила добычи полезных ископаемых на суше требуют, чтобы в идеале потеря биоразнообразия была предотвращена или сведена к минимуму; утраченная часть популяции впоследствии должна быть каким-то образом восполнена или восстановлена в другом месте. В глубоководных районах избежать урона биоразнообразию невозможно по той очевидной причине, что карьерные разработки на морском дне уничтожат и виды животных, и места их обитания. Быть может, потери вдали от мест разработки удастся свести к минимуму, контролируя направление шлейфов осадочных материалов или применяя какие-то защитные экраны вокруг техники либо путем создания машин, которые не так сильно травмируют дно. Можно также выделить значительные участки бездны, в которых добыча полезных ископаемых запрещена. В зоне Кларион-Клиппертон МОМД выделил районы, где разработка не будет разрешена, однако большинство из них расположены на окраинах месторождений конкреций с меньшей плотностью пород, а корпорации не особенно заинтересованы в добыче на таких местах. И там, где меньше конкреций, численность абиссальных видов естественным образом уменьшается, поэтому охрана таких участков вряд ли приведет к желаемой защите биоразнообразия. Это все равно, что защищать только окраины тропического леса, а не его буйно растущую богатую сердцевину.

Возрождение утраченных видов на глубине практически невозможно. Теоретически животные и растения можно завезти на выработанный участок и помочь таким образом запустить процесс восстановления экосистемы, как, например, при засадке вырубленного леса саженцами, выращенными в другом месте. Затраты на проведение подобных работ на глубине будут астрономическими и, вероятно, принесут больше вреда, чем пользы. Трудно представить, как выживут тысячелетние кораллы, вырванные из здоровых экосистем подводных гор и прикрепленные к склонам после завершения выработки. Или как тысячи трубчатых червей будут один за другим прикреплены в тех местах, где гидротермальные источники все еще функционируют.

Выдвигались предложения после завершения добычи конкреций изготовить искусственные камни и поместить их на морское дно, чтобы вернуть животным твердый субстрат, в котором они нуждаются. Однако приблизительный расчет, основанный на цене в 10 центов за камень (в которую необходимо включить стоимость их транспортировки и доставки на дно бездны), показывает, что восстановление одного разработанного участка в ЗКК обойдется более чем в 20 млрд долларов США, что составляет значительную часть прогнозируемого дохода от добычи в 60 млрд долларов США за 30 лет. Мы также не можем знать, примут ли живые существа и их личинки с окружающих, нетронутых территорий эти суррогаты и переселятся ли они туда.

Реализовать стратегию компенсации в морских глубинах также весьма проблематично. Она предполагает попытку компенсировать разрушение экосистемы путем защиты и восстановления аналогичной экосистемы где-то в другом месте. Но ученые все чаще обнаруживают, что подобная перетасовка – ненадежный вариант для морских глубин.

Исследования показывают, что нет двух одинаковых гидротермальных экосистем, каждая содержит уникальный набор видов, зависящий от сочетания геологических и химических условий. Поэтому защита одного гидротермального источника не означает спасения видов на другом.

Некоторые предлагают компенсировать добычу полезных ископаемых на глубине восстановлением коралловых рифов на мелководье в качестве экологического оправдания перед планетой. Однако это подразумевает некую эквивалентность видов, например, глубоководный коралл иридогоргия (Iridogorgia) обменивается на тропическую акропору (Acropora). К тому же подобный подход к глобальному биоразнообразию настолько сомнителен, что не имеет научного смысла.

Ведутся также разговоры о добыче полезных ископаемых только в районах неактивных или бездействующих гидротермальных источников, из которых горячие растворы естественным образом перестали изливаться. Но и они не лишены жизни, там содержатся свои экосистемы, о которых известно еще меньше.

* * *

Очевидно, что добыча полезных