ископаемых на морском дне приведет к неизбежной потере биоразнообразия, что ставит под серьезное сомнение целесообразность разработки глубоководных месторождений. А если рассмотреть возможные последствия для планеты в целом, ставки поднимаются еще выше. Пока добывающие компании продвигают свои планы по добыче ископаемых океанской бездны, растет наше понимание того, что эти глубины играют важнейшую роль в регулировании систем жизнеобеспечения Земли.

Многие эксперты по океанским глубинам утверждают, что добыча там полезных ископаемых усугубит климатический кризис. Она потревожит хрупкие и необходимые для круговорота углерода микробные сообщества, на эволюцию которых ушли миллионы лет, и тогда глубинные залежи углерода могут оказаться в атмосфере. Также неясно, как разработка гидротермальных зон скажется на жизнедеятельности хемосинтезирующих микробов, которые поглощают пузырящийся в жерлах метан. Попади метан в атмосферу – и он создаст в 25 раз более мощный парниковый эффект, чем углекислый газ. Не решен и вопрос по поводу того, будут ли гидротермальные жерла, на которых ведется добыча, изрыгать еще больше метана.

С учетом всего этого, если Международный орган по морскому дну даст разрешение на открытие коммерческих карьеров до полного изучения всех последствий добычи ископаемых в бездне, он рискует провалить свою задачу по охране окружающей среды, не говоря уже об угрозе, которая нависнет над планетой.

* * *

В настоящее время ученые пытаются ответить на самые насущные вопросы о воздействии глубоководной добычи ископаемых, причем некоторые исследования спонсируются горнодобывающими корпорациями. Было проведено несколько небольших экспериментов по моделированию майнинга на морском дне, которые дали кое-какие подсказки о возможных последствиях. Самый масштабный эксперимент начался в 1989 году. Он проводился у тихоокеанского побережья Южной Америки, в бассейне Перу. Группа немецких исследователей выбрала участок абиссального месторождения конкреций площадью десять квадратных километров (крошечный по сравнению с размерами будущих карьеров). По нему семьдесят восемь раз протащили плужную борону шириной около восьми метров. Плуг не удалял конкреции, а отодвигал их в сторону и зарывал в мягкий донный осадок. Ученые периодически обследовали это место, а в 2015 году автономный подводный аппарат сфотографировал весь участок. На получившейся фотомозаике все еще были отчетливо видны следы бороны, пересекающей морское дно. Даже спустя почти три десятилетия эти довольно незначительные изменения не сгладились на безмятежном абиссальном дне. Подвижные животные, такие как крабы и морские огурцы, начали постепенно возвращаться, но оседлые – кораллы, губки и актинии – все еще отсутствовали.

Проблемы, которые вызовет добыча конкреций, коснутся не только видимых невооруженным глазом животных. Другая группа исследователей посетила бассейн Перу, сделала несколько новых борозд и сравнила их с прежними. В этой части бездны дно покрыто тонким слоем отложений, похожих на сложно структурированную живую кожу, кишащую микробами. Данное микроскопическое сообщество перерабатывает сырое органическое вещество, падающее сверху в виде морского снега, и встраивает его углерод в экосистему морского дна. Когда в ходе эксперимента этот нежный тонкий слой перевернули, микробное сообщество потревожили и половина микробов сразу же была утрачена. А в бороздах тридцатилетней давности количество микробов все еще было по меньшей мере на 30 % ниже, чем на нетронутых участках. Таким образом, исследование 2020 года показало: чтобы восстановить уровень микроорганизмов и приток углерода на морском дне, потребуется не менее 50 лет, что усиливает опасения по поводу климатических последствий добычи полезных ископаемых в абиссальной зоне.

Проводились и другие исследования по моделированию глубоководной добычи ископаемых, и все с тревожными результатами касательно биоразнообразия. Однако подобные опыты имеют один важный изъян – это академические испытания, а не полноценные промышленные работы. Последствия полномасштабной разработки морского дна, скорее всего, будут гораздо серьезней. В 2022–2023 годах ученые и горнодобывающие корпорации планируют вернуться в зону Кларион-Клиппертон, чтобы выяснить, что произойдет, если развернуть на дне опытные образцы машин тех конструкций, которые будут использоваться в промышленных масштабах. Однако сроки начала эксплуатации и период, необходимый добросовестным ученым, чтобы сделать безошибочные выводы, могут иметь разные временные рамки. Так что посмотрим, проявят ли сотрудники Международного органа по морскому дну терпение, чтобы подождать, пока будут взвешены все за и против, прежде чем принимать решение о том, стоит ли начинать добычу. Безудержное желание отрасли начать разработку морского дна, поддерживаемое мощным лобби, против которого ученые не в силах бороться, ощущается научным сообществом все сильнее. «Даже если бы мы обнаружили на морском дне единорогов, – говорит Дэниел Джонс из британского Национального океанографического центра, – не думаю, что это непременно остановило бы добычу полезных ископаемых».

Часть четвертая

Сохранение

«Зеленое» против «синего»

Недавно появился новый аргумент в пользу добычи полезных ископаемых на глубине. Теперь нам говорят, что это спасет планету.

В апреле 2018 года 300-футовое[95] морское судно снабжения компании «Мэрск» покинуло док в Сан-Диего, штат Калифорния, и взяло курс на запад. Среди гостей на банкете значились Барон Вака, президент Науру – крошечного островного государства в Микронезии, к северо-востоку от Австралии, и Майкл Лодж, генеральный секретарь Международного органа по морскому дну (МОМД). Мужчины по очереди сидели в большом кресле на мостике корабля, в окружении кнопок и рычагов. На голове у каждого была каска с логотипом компании «ДипГрин металз» – именно так выглядит последняя волна интереса к глубоководной добыче.

Судно «Мэрск» направлялось в зону Кларион-Клиппертон в рамках одной из пяти запланированных исследовательских поездок в районы месторождений конкреций, на разведку которых у компании «ДипГрин» есть разрешения. Чтобы вести разведку морского дна в открытом море, «ДипГрин», как и все независимые корпорации, не может работать с Международным органом по морскому дну напрямую, а должна действовать через спонсируемую государством компанию, поэтому они привлекли президента Науру[96].

Это островное государство площадью 21 квадратный километр, расположенное в центральной части Тихого океана, к западу от ЗКК, пережило трагические последствия добычи полезных ископаемых на суше. То, что раньше было тропической идиллией, в начале XX века стало напоминать пустынный лунный пейзаж. Там шла открытая добыча фосфатов – окаменелых остатков помета морских птиц (или гуано), используемых для производства дешевых сельскохозяйственных удобрений. В итоге большая часть внутренних районов Науру стала непригодной для жизни – там не осталось ничего, кроме зазубренных известняковых пиков древних кораллов, на которых когда-то образовался этот остров. После обретения независимости в 1968 году добыча фосфатов приносила стране хорошую прибыль, так что некоторое время Науру была одной из самых богатых стран мира по уровню дохода на душу населения. Однако