к 1990-м годам гуано закончилось, и череда коррумпированных политиков растратила всю прибыль на неудачные инвестиции, в том числе на мюзикл 1993 года в Вест-Энде о вымышленной любовной связи между Леонардо да Винчи и Моной Лизой[97]. С тех пор Науру стала убежищем для отмывания денег, связанных с русской мафией и «Аль-Каидой», и базой печально известного австралийского центра содержания беженцев, больше похожего на тюрьму. Так что добыча полезных ископаемых на морском дне кажется руководству страны последним шансом выбраться из финансовых проблем.

Если где-либо в открытом море начнется глубоководная разработка, Науру получит часть выручки (пусть и небольшую), независимо от того, спонсирует она добывающую корпорацию или нет. В 2018 году МОМД заключил контракт с группой ученых из Массачусетского технологического института (MIT), подрядив их подсчитать экономическую выгоду от добычи конкреций. Приблизительные расчеты показали, что один участок морского дна, дающий 3,3 млн тонн конкреций, может приносить доход около 2 млрд долларов США в год. В соответствии с концепцией глубоководного морского дна как общего наследия человечества, МОМД планирует ввести налог на роялти на все разработки в открытом море и разделить эти доходы поровну между государствами-членами. При ставке роялти в 10 % (верхний предел, достигнутый в ходе последних переговоров МОМД) это принесет 200 млн долларов, или около 1 млн долларов ежегодно каждому из 168 членов МОМД. Остальная часть дохода останется в МОМД для покрытия эксплуатационных расходов и нормативных издержек. Даже если будет работать несколько рудников, каждая страна-участница получит весьма скромный доход.

Однако для таких стран, как Науру, решивших спонсировать горнодобывающие корпорации, цифры будут иными, поскольку правительство страны может взимать налог на прирост капитала с полученного дохода. Эксперты из Массачусетского технологического института подсчитали, что после вычета всех эксплуатационных расходов, капитальных затрат и роялти, выплачиваемых МОМД, прибыль от одного месторождения составит от 500 млн до 1 млрд долларов в год. Если правительство введет корпоративный налог в размере 20 или 25 % от этой прибыли, то ежегодные налоговые поступления составят от 100 до 250 млн долларов. Так правительство Науру надеется решить свои финансовые проблемы.

Когда в 1967 году Арвид Пардо выступал в ООН с речью, он не предполагал, что национальное налогообложение станет способом, который позволит странам с низким уровнем дохода получать существенную долю общего наследия, добытого на морском дне. В любом случае, чтобы это произошло, каждая бедная страна должна была бы спонсировать собственные разработки, что привело бы к большому объему добычи, особенно если все члены МОМД, как богатые, так и бедные, решат сделать то же самое.

Для таких компаний, как «ДипГрин металз», сотрудничество с бедными странами вроде Науру придает их планам легитимность, своего рода доказательство того, что богатства морского дна будут разделены с теми, кто в них больше всего нуждается. И Науру здесь им особенно полезна. При поддержке правительства Науру компания «ДипГрин» приобрела авторитет в Международном органе по морскому дну и стала настойчиво добиваться выпуска Кодекса добычи полезных ископаемых, который откроет путь к запуску коммерческих карьеров. Государства, выступающие за глубоководную добычу, и такие компании, как «ДипГрин», оказывают давление на МОМД и настаивают на том, что добыча должна быть разрешена прямо сейчас, иначе это вообще может не произойти.

Стремление безотлагательно получить разрешение на эксплуатацию глубоководных недр возникает не только из-за необходимости приступить к их добыче. Получение «зеленого света» достаточно для привлечения новых инвестиций. В этот момент добывающие компании могут выйти на фондовый рынок со своими акциями, и тогда их руководители и другие причастные лица смогут разбогатеть еще до открытия первого карьера.

В ходе сотрудничества компании «ДипГрин» с Науру и МОМД ее главному исполнительному директору Джерарду Бэррону были предоставлены замечательные возможности. В феврале 2019 года ему разрешили выступить перед советом МОМД, что стало беспрецедентным событием для форума, предназначенного для государств-членов, а не для коммерческих организаций. Бэррон заместил собой правительство Науру и произнес речь, в которой продвигал свою компанию и свое видение необходимости разработки морского дна[98].

«Лично мне очень неприятно, когда люди называют нас глубоководными рудокопами, – сказал Бэррон в своем обращении к МОМД. – Мы не считаем себя компанией, которая добывает полезные ископаемые. Мы занимаемся переходным бизнесом – хотим помочь миру уйти от ископаемого топлива».

В своих сообщениях потенциальным инвесторам и в маркетинговых материалах Бэррон постоянно повторяет, что наиболее устойчивым способом удовлетворения будущего спроса на металлы будет сбор конкреций в зоне Кларион-Клиппертон. Он утверждает, что добыча конкреций нанесет меньший вред, чем наземные рудники, запасы высококачественной руды в которых уже иссякают и наносится все больший ущерб окружающей среде, тогда как камни, лежащие на морском дне в ожидании, когда их подберут, содержат все необходимые металлы для производства ветряных турбин, солнечных батарей и электромобилей, необходимых для низкоуглеродного будущего. Нас ставят перед выбором между «зеленым» и «синим»: либо экологизация глобальной экономики, либо здоровье и неприкосновенность синих океанских глубин.

Поскольку ученые только начинают оценивать все аспекты долгосрочного воздействия глубоководной добычи ископаемых, утверждение о том, что можно сравнить его с воздействием добычи на суше просто нелепо. И хотя конкреции могут содержать прогнозируемые элементы, будут ли конкретно эти металлы наиболее востребованы в мире без ископаемого топлива – это большой вопрос.

* * *

Избежать самых катастрофических прогнозов климатического кризиса можно, только радикально изменив способы функционирования мировой экономики: производство продуктов питания и энергии; использование транспортных средств; методы строительства, отопления и охлаждения зданий. Электростанции, сжигающие уголь, нефть и газ, должны быть закрыты. Двигатели внутреннего сгорания, работающие на жидком ископаемом топливе, должны уйти в прошлое.

Но, чтобы отказаться от ископаемого топлива и снизить выбросы парниковых газов, потребуется невероятное количество металлов. Ветряные турбины, солнечные батареи и аккумуляторы для электромобилей и грузовиков (а когда-нибудь, возможно, и для электрических контейнеровозов и самолетов) изготавливаются из металлических сплавов, при этом одних металлов понадобится немного, но без них не обойтись, а другие будут необходимы в невероятных количествах. Потребность в ископаемом топливе просто будет заменена потребностью в металлах, однако вопрос о том, должны ли эти металлы добываться в морских глубинах, как утверждают «ДипГрин металз» и другие горнодобывающие корпорации, остается спорным.

Прогнозировать, какое сырье окажется востребованным в ближайшие годы и откуда оно будет поступать, невероятно сложно.

Недостаточно просто подсчитать объем известных и пригодных для добычи запасов металлов по всему миру, поскольку на то, что добывается и перерабатывается, а также на стоимость и доступность материалов влияют экономические и политические факторы.

Кроме того, не существует какого-то определенного пути, ведущего к низкоуглеродной