парня, и, зная, что Рагнар находится совсем рядом, в коридоре, почти испугалась, чтобы она случайно не сболтнула что-то о том, что у нее был парень до Первой Атаки, если таковой вообще был, но она сказала другое:

– Да, за Джекки везде таскалась её младшая сестра, Лив. Прикольная девчонка. Джекки обожала её…– с этими словами Томми протянула руку к фотографии Джекки, сняла её и начала вынимать из рамки. А я замерла, обдумывая её слова о том, что старшая сестра Джекки обожала младшую сестру Лив. Это камень в мой огород в честь того, что я, старшая и более ответственная, не интересовалась её жизнью до Атак, или я уже просто накручиваю себя?

– Что ты делаешь? – поинтересовалась я, наблюдая за тем, как Томирис аккуратно вкладывает небольшой ламинированный фотопортрет Джекки во внутренний карман своей толстовки.

– Забираю на память…

– Они были здесь совсем недавно, – произнес вошедший в гостиную Маршал. – Наверху использованные детские подгузники и пеленки еще свежие.

Томирис сдвинула брови:

– Кроме сестры у Джекки еще был единокровный брат, Кей. Ему сейчас может быть года полтора от роду. Значит, они всё ещё живут в этом доме.

– Марающий памперсы так точно, – из коридора заметил Рагнар. – Но кто ещё? Отец и мачеха твоей подруги? Соседи? Неуязвимые или Уязвимые? Трапперы? Согласись, у нас нет времени выяснять – Кайя уже наверняка вся извелась, дожидаясь нас. Мы уже потратили много времени на эту незапланированную и откровенно рискованную остановку, пора возвращаться на установленный маршрут.

Рагнар был абсолютно прав, и все мы это понимали. Маршал отправился в сторону выхода, и я уже развернулась, чтобы последовать за ним, но затормозила, увидев, что Томирис направилась в совершенно противоположную сторону. Подойдя к столу, она взяла с него ручку и на тонкой белоснежной картонке, которую вытащила из фоторамки вместе с фотокарточкой, что-то написала и оставила это на столе. Я не стала спрашивать у неё, какие именно последние слова она подобрала и оставила в этом месте с надеждой, что они дойдут до адресата, ради которого она не побоялась рискнуть не только своей, но и нашими жизнями, и которого она, возможно, больше никогда в своей жизни не увидит. Но я не сомневалась в том, что с этой Джекки Томирис мысленно попрощалась навсегда, и что это место она покидала не с разочарованием, но с великой скорбью, как если бы она застала здесь не пустоту, а кости того человека, которого ей не воскресить.

Джекки Киттридж

Я, Лив, Кей и Данте услышали и только после увидели движущуюся машину ещё на подъезде к дому, благодаря чему успели спрятаться в замаскированном подвале до того, как незваные гости проникли в дом. В этот год нашей основной тактикой всё ещё были прятки – нападение и самооборона будут нами освоены гораздо позже. Я не могла знать, что одной из гостей была Томирис Рокс, и не узнала бы, если бы Данте не принёс мне оставленную записку, написанную знакомым почерком. Я перечитала её трижды и только после третьего раза заметила, как сильно от прочитанного затряслись мои руки, а на глаза накатили неожиданные, горячие слёзы:

“Я всё ещё жива, Джекки. Если ты тоже: знай, что если нашим путям ещё будет суждено пересечься, и ты будешь нуждаться в моей помощи – я не оставлю тебя в беде, где бы мы ни оказались и кем бы ни стали.

Навсегда твоя подруга,

Томирис Рокс”.

Это была Томми. Мы знали друг о друге буквально всё. Она точно, как и я, январская Неуязвимая. Но она была не одна… И на работающей машине… Не догоню, даже если выбегу прямо сейчас – они уже десять минут, как уехали… Но куда? Ведь внутри ограждённой непробиваемой стеной Канады совершенно некуда ехать – спасения в этих землях нет! Ей нужно было остаться со мной: я бы помогла ей, я бы предоставила ей всё, что есть у меня – да я бы жизнью своей пожертвовала, чтобы защитить её жизнь! И она тоже… Она тоже пожертвовала бы, поэтому она и зашла в этот дом – она так сильно рискнула!..

Если бы я знала, что в тот день ко мне придёт Томирис – я бы выбежала ей навстречу с распростёртыми объятиями, даже если бы мне сказали, что она примкнула к рядам трапперов и явилась ко мне только затем, чтобы пустить моё тело на артефакты. Лучшие друзья даются свыше, а многим людям вообще не даются. Мне была дана Томирис, а ей была дана я. Быть может, жаль, что наши пути в этот день разошлись, а быть может, именно таким образом всё и должно было сложиться – два жаждущих сойтись человека разминулись в точке соприкосновения. Судьба.

Часть 2

Сверхлюди

Глава 8

Томирис

На многие километры вперед и многие километры назад только голая дорога, обрамленная заброшенными и уже начавшими зеленеть сорной травой полями. В трех километрах перед нами затор из двух давно столкнувшихся и перевернувшихся фур, так что мы остановились, не доезжая до него, чтобы размять ноги и понаблюдать за картинно-оранжевым закатом. Мы ехали целый день, сделав лишь две остановки – ради посещения ЦТНП и осмотра дома Киттридж, – даже перекусывали на ходу, бутербродами, приготовленными Кайей еще на ферме, а потому остановиться посреди стопроцентно безлюдной местности нам показалось благом. И если все радовались возможности походить и помахать руками, я больше всего радовалась невообразимым оттенкам оранжевого цвета, разлившимся по высокому небесному полотну, испещренному пористыми, похожими на овечью шерсть, облаками. Лицезреть нечто настолько величественно-великолепное после сотен обугленных и разрушенных домов, автомобилей и дорог – это настоящий дар для глаз, который невозможно переоценить. Надо же, люди вымирают, но природе всё равно – она благоухает и даже оживает на костях существ, которых сама же породила.

Из колонок открытых дверей кадиллака льётся эпичная инди-поп музыка, которая до сих пор благополучно сохранилась на наших электронных носителях памяти. Не только машина, но и музыка у нас есть только благодаря солнечной батарее, приделанной к крыше, и, несомненно, благодаря рукам Маршала, растущим из правильного места. Рагнар, конечно, тоже приложил свою руку к тому, чтобы неподатливый мотор кадиллака в итоге воскрес, но я уже взяла в привычку не сосредотачиваться на его достижениях так же, как и на его недостатках. Не то чтобы я не люблю этого парня, напротив, мне даже не по себе от чувств, которые я испытываю по отношению к нему. Не по себе, потому что любить опасность может быть чревато последствиями, и я это прекрасно осознаю. Поэтому я и не позволяю себе нырять с