присутствовали комплексы, страхи, грязные мысли. В головах роились думы о собственных пороках и мелких грешках, под кожей пряталась меркантильность и прочие низменные качества. Мало в ком можно найти доброту незнакомца, искреннюю улыбку, желание радоваться, а не получать удовольствие. Это ведь настолько разные чувства, а многие их путают.

Тиша всегда была наивной, велась на поводу своей сестры-близнеца, но когда Мэрил попалась в руки королевских гвардейцев, Лилия впервые на долгое время оказалась без сестры под боком, она чувствовала уязвимость, боялась этого мира. Даже Горн, который всё время её утешал, не мог привести её в равновесие. Она должна была дойти до этого сама. А теперь, когда Мэрил находилась в руках Изира Гримми, захватившего власть над сознанием Арины, королевы самопровозглашённой державы Порта Огненного Моря, Тиша вообще осталась предоставлена сама себе.

Ни сестры, ни соратников, только одна она. Сейчас Лилия бы с удовольствием встретила Шарлоту. Она обняла бы её крепко-крепко и не отпускала бы долго-долго, а потом вернулась бы на запад, домой. Изир бы освободил Мэрил. Это наивное счастье было так далеко. Тиша одна, теперь она сама за себя стоит. Да, она может показать себя в драке, школа телохранителей не прошла мимо, она всё ещё в хорошей форме, но она одна. Теперь Суарес сама решает: куда ей идти, кому верить, за кем следовать, даже сестра никак не может повлиять на её решения.

Это так страшно, странно, но будоражит. Словно только сейчас, в тридцать четыре года она чувствует себя абсолютной хозяйкой своей судьбы. Конечно, сестра не полностью её подавляла, но в определённом смысле держала в рамках, возвращала из облаков на бренную землю, не давала поэтичным наивным мыслям разгуляться в полной мере. И вот теперь, она, Тиша Суарес, пьяная, весёлая, взросла тётя, может вприпрыжку скакать по хрустальной мостовой, обнимать бульварные фонари и танцевать с рекламными баннерами в ярких переливающихся огнях.

Здесь, в Верхнем городе, ощущение, что войны нет, и не было. Богачи всё так же красиво живут, ходят на выставки и в театры. Может, их стало меньше после эпидемии, но не настолько, чтобы это явно почувствовалось, по крайней мере, Тише так казалось.

Суарес прошла мимо маленького театра, в который ходила с Мэрил на перфоманс. Старшая сестра тогда потянула её туда практически силком.

— Что ещё за перфоманс? Что это такое?

— Тиша, ну ты совсем отстала от культурной столичной жизни. В современном искусстве есть две основные формы: перфоманс и инсталляция. Ко второй уже все привыкли, это и спектакли, и готовые картины, а перфоманс это процесс.

— Не понимаю.

— Ну, смотри, когда художник сидит и срёт — это перфоманс, а когда он закончил дело и подтёрся, то куча дерьма, которую он оставил — это инсталляция.

В итоге они оказались в камерном зале, где около ста человек наблюдали за девушкой в кубе, которая на протяжении двух с половиной часов изображала различные эмоции, выдаваемые ей на электронном табло.

«Это искусство на любителя», — подумала тогда Тиша. Но позже она с сестрой приходила сюда неоднократно и наблюдала за более крутыми перфомансами, которые назывались «Подкидыш», «Жертва аборта», «Загнанный зверь», они произвели на неё настоящее впечатление.

Бредя по оживлённой улице Верхнего города, что никогда не спит, дальше, Лилия увидела забегаловку, в которую когда-то заходила с Арувном. Там делали отличное крафтовое пиво и шикарную пиццу на тонком тесте. Она наливала несовершеннолетнему Подснежнику пиво, чувствуя себя доброй феей-крёстной, балующей своего «племянника».

Впереди красовался вход в станцию метрополитена. Тиша тут же вспомнила, как встретилась с Горном там сразу после погони королевских гвардейцев. Тогда Мэрил схватили. Горн… Он утешал её, как мог, он был очень хорошим другом. Может, сестра и была отчасти права, что они ошиблись, избрав его своим лидером, такого прямолинейного и рискового.

«Было так опрометчиво всё бросать…»

Бежать из Мулсатора, оставив их с Арувном, всех остальных Цветов.

Горн всегда разгонял людей из вагона метро, в который они заходили своим ударным отрядом с поэтическим названием «Букет невесты». Это были такие лихие, но ценные для Лилии времена. Времена, когда она была совсем другим цветком — Васильком.

Тиша бродила так долго, что уже добралась до места, откуда увидела дворцовые огни. С обителью королей воспоминания были связаны исключительно грустные. Тиша вспомнила глаза Горна, когда тот сообщил, что Изир застрелил женщину-повара, не поняв его указаний. Тогда же их схватили, Экболиума и Фиалку. Гримми пропал, на него свалили все грехи: предательство, слабость, никчёмность. А оказалось, что предала всех её родная сестра. Но, несмотря ни на что, Тиша последовала за Мэрил после подрыва. Удрала домой к родителям, подальше от хаоса, виновницей которому приходилась.

Под утро над городом прошёл перламутровый дождь. Лёгкий, тёплый, сверкающий как драгоценные камни в лучах восходящего солнца. Только эта красота и отвлекала от подступающего похмелья. Нужно было выпить кофе.

Тиша прекрасно помнила, где она пила самый вкусный кофе в Верхнем городе, она немного боялась туда зайти, но своеобразный пофигизм, присущий похмелью, подтолкнул, придавая решимости.

«Вдох бодрости» оставался всё таким же прекрасным. Его иностранный антураж, навевающий с утра мечтательные мысли, пробуждающий аромат свежего кофе и вкуснейшей свежей выпечки заставляли аппетит просыпаться.

Лилия заказала кофе со сливками и круассаны с сыром. Наслаждаясь своим завтраком, она и не заметила, как к ней подсел её давний знакомый, владелец этого прекрасного заведения.

— Я не мог поверить своим глазам, когда увидел тебя, Тиша. Ты покрасила волосы. Тебе очень идёт.

Лилия подняла взгляд на Саймона Ниглетти:

— Я боялась, что встречу тебя здесь, но не устояла перед искушением выпить самый вкусный кофе в Мулсаторе.

— А мной искуситься ты не боялась?

— Нет. В глубине души надеялась на встречу, хотела нарваться, как маленькая школьница, будто случайно, — Тиша сняла туфлю и устремила свою ногу нащупывать ширинку брюк Саймона.

— Ты такая же пылкая, как при нашей прошлой встрече, — Ниглетти отодвинул кружку с кофе и, потянувшись через столик, страстно поцеловал Тишу.

— Ты с ума сошёл, — вытирая губы, произнесла она. — Здесь полно людей, расскажут твоей жене.

— Я развёлся, — Саймон поцеловал её снова.

Они плавно переместились в его офис, не выпуская друг друга из объятий. Давно она не ощущала такого страстного вожделения. В состоянии отходняка её аж трясло от прикосновений пылкого мужчины.

— Я пила всю ночь и шлялась по городу, мне нужно в душ, я вся грязная, — сквозь поцелуи