посмотрела на майора — что он сейчас чувствовал? По его лицу можно было разглядеть недовольство собой — не успел провернуть «крутое» дельце. Раскаяния не наблюдалось. А что ему каяться? Кто не рискует, тот в тюрьме не сидит. Он будет. Получит мистер Гущин десять или пятнадцать лет, выйдет на свободу еще не старым человеком, обозленным на изменившийся мир, а смерть тех, кого он несколько дней назад в порыве алчности безжалостно зарезал, так и останется не отмщенной, и вся их родня будет нести в своих сердцах ненависть к подобному правосудию.

— Итак, гражданин Гущин, мы с вами прервали беседу на том, что вы заминировали базу, задумали обмануть своего подельника Семина, но обнаружили, что кто-то к тому времени унес золото из вертолета и захоронил трупы. Вы заподозрили Семина и зарезали его. Потом вы решили, что золото у Васина, и тоже его убили. Тут вы поняли, что золото у Викторова. Убийство радиста Сапина, совершенное неизвестным, утвердило вас в этой догадке, и вы попытались вызнать у Викторова, где он прячет золото, но, придя к заключению, что у него золота тоже нет, зарезали и его. Так?

Гущин все это время напряженно слушал Александру и согласно кивнул:

— Все верно.

— Рассказывайте дальше.

— Дальше прилетели вы. Я понял, что у вас имеется в вертолете радиостанция. Узнав о творящемся на базе, вы тут же свяжетесь с в/ч и попросите подкрепления, все оцепите здесь и выйдете на меня. Я не мог уходить без золота. А чтобы его найти, требовалось время. Я прикрепил к вертолету пластид, поставил таймер — через определенное время произошел взрыв. Вы начали проводить допросы, а я решил увести след, если таковой имелся, в сторону, потому подменил медвежью лапу, подкинув Степушкину, а его лапу спрятал за поселком в болотной жиже.

— Покажете место?

— Сейчас?

— Завтра, конечно.

— Покажу.

— Дальше.

— На время следствия я решил затаиться, надеясь, что тот человек, который скрывал золото, сам проявит себя, он ведь знал, что я на него охочусь и что следователи его ищут, думая, что убийца один. Я стал ждать.

— А смерть пилотов?

— Это не я. Зачем их убивать? Они мне не мешали.

— Ну, вы всех собирались убить, когда нашли бы золото.

— Взрывом. А резать людей мне не в удовольствие. Я обычный нормальный человек, а не монстр какой.

— Вы уверены в этом? — хмыкнула Александра. Начались обычные оправдательные блеяния, характерные для всех пойманных убийц. Сначала режут, а после объявляют себя простыми обывателями.

— Уверен. В себе я уверен. — Голос Гущина прозвучал твердо.

— Нормальный человек. Но перед убийствами не остановились.

— Не останавливался. Я уже объяснял — это была дорога в другую жизнь.

— Сдобренная кровью.

— Деньги и кровь неразделимы, — бесстрастно заметил Гущин.

— Есть богатые люди, ни в чем не запятнанные.

— Чушь. Все богачи, так или иначе, связаны с преступными группами, их преуспевание пропитано слезами обездоленных, обманутых людей. И часто кровью.

— Вы прямо революционер. Но вы ошибаетесь. Ваши понятия о человеческой жизни, которая стоит меньше пригоршни золотишка, скорее всего, почерпнуты из детективов и криминальных романов, наводнивших всю страну. Вы развращены этим, как и многие другие, к сожалению. Отсюда непростая криминальная ситуация. Кому это выгодно — не знаю, но это так.

— Криминальная ситуация не от книжек и боевиков из телевизора, а от нынешней жизни. Потому жизнь — ничто, а деньги — все!

— Я ваши высказывания тоже внесла в протокол. Так сказать, для истории. Какой вы правдолюбец. А теперь рассказывайте по делу.

— По делу пропал Бабкин с автоматами. Я даже уверился — он. Мы пошли прочесывать лес, а когда вернулись, вы показали испорченные взрыватели. Меня охватила досада — понял, что проиграл. Но вы заявили, что Бабкин в сговоре с угонщиками вертолета и ночью угонщики, вооруженные украденными автоматами, атакуют базу. И я догадался — это ловушка! Если взрыватель сработает, то вы решите, что Бабкин виноват, а если нет — кто-то другой, может быть, я. У меня кнопка взрыва была за поясом. Я, когда вы вели допрос в операторской, отвернулся налить кофе и нажал ее — тут же взлетел на воздух домик со Степушкиным. Я не ожидал, что вы не все мины нашли. Перепугался даже — вдруг у Степушкина было золото спрятано.

— И вы в суете вновь похищаете взрывчатку со склада?

— Нет, взрывчатку я больше не похищал.

— А когда вы поняли, что золото не у Степушкина?

— Когда в нас стреляли в лесу. Ружейная пуля. Я обрадовался — есть еще шанс! Не стал чинить препятствия вашему следователю, он человек опытный, мог что-нибудь отыскать. И отыскал — брелок Фарафы. Тут я выстрелил в него, но неудачно. Только ранил, а добить не смог — он стал палить в ответ. Но я не переживал, подумал, что кровью изойдет, а сам побежал в поселок. У меня был пистолет. Я надеялся убить Вепрева, захватить его автомат, всех под дулом запереть в канцелярии или в операторской и взорвать. А потом уйти с золотом.

— А где кнопка взрыва?

— Я ее выбросил по дороге к объекту номер три. Поищите — найдете.

— Больше ничего не хотите добавить? — Александра закончила заполнение протокола. — Какие-нибудь смягчающие обстоятельства?

— Нет.

— Тогда распишитесь.

Гущин взял электронный карандаш, небрежно черканул.

— Пока все… Можете отдыхать. И поешьте, голодовку объявлять глупо… Наши беседы мы продолжим уже в Красноярске.

Александра захлопнула ноутбук, посидела в задумчивости, постукивая пальцами по столу. Теперь роль Гущина во всей этой заварухе ей понятна и ясна. Осталось допросить Фарафу, окончательно разобраться с отпечатками пальцев Игина и Прозоровского на пустом пакетике из-под снотворного, отыскать ружье, из которого стреляли в лесу, найти украденную взрывчатку, прояснить ситуацию с наркотиками.

Выходя из домика, Александра снова озадачила себя вопросом: что представляет собой загадочная пластинка, напоминающая флешку? Может, это какая-то деталь золотопромывочной машины? Она ведь найдена в кармане артельщика. Вопрос этот, конечно, прояснится только в Красноярске. Там она отдаст ее на экспертизу, и все станет ясно. А хотелось