Шотландский поход Вильгельма Завоевателя можно рассматривать как одну из самых необычных и смелых военных кампаний XI века. Он пошел на серьезный риск, отправляя воинов, выросших на берегах Сены и Риля, к подножиям гор Северной Британии. Напомним, что операция проводилась осенью в сложных погодных условиях. При этом нормандцам приходилось действовать в удалении от своих баз, практически в изоляции. Корабли, безусловно, могли помочь им спастись в случае вынужденного отступления, но до них еще надо было добраться. И хотя Малкольм был прекрасно осведомлен обо всем, он пошел на столь выгодный для Вильгельма Завоевателя пакт. Выходит, король рисковал не зря. Значение этой бескровной победы для утверждения англонормандского государства трудно переоценить. Оно было официально признано северным соседом. Удалось нейтрализовать одну из главных опорных баз оппозиции. Наконец, северная граница королевства, хотя и не была окончательно демаркирована, явно стала более четкой и безопасной.

В стратегическом плане поход короля Вильгельма в Шотландию решил лишь одну из стоящих перед ним многочисленных задач. Самым важным было то, что ему удалось провести кампанию в очень сжатые сроки. Ведь безопасность созданного им государства зависела от умения своевременно отражать угрозы на огромном пространстве от Абернети до Нонанкорта и от Фландрии до границ Бретани. Осенью 1072 года ситуация на континенте позволила Вильгельму сосредоточиться на защите северных рубежей, но любое промедление могло обернуться катастрофой на южных рубежах его государства. В Мене произошел антинормандский переворот, а Фландрия проявляла все большую враждебность. Это требовало присутствия короля в Нормандии. Вполне естественно, что сразу же после заключения пакта с Малкольмом Вильгельм отправился на юг и 1 ноября был уже в Дареме. Где он встретил Рождество, источники не сообщают. Но точно известно, что в начале 1073 года он с довольно значительным воинским контингентом прибыл в Нормандию.

Король торопился не напрасно. Даже за те несколько месяцев, которые заняла шотландская кампания, положение во французской части его владений осложнилось. Неустойчивое положение Жофрея Майенна спровоцировало вмешательство в дела Мена других сил. В 1072 году жители Манса неожиданно обратились за поддержкой к графу Анжу Фальку Ле Решину. Конечно, графство Анжу было уже не таким мощным, как во времена Жофрея Мартеля. Однако к 1072 году Фальку Ле Решину удалось справиться с обстановкой безвластия и анархии, которая в свое время возникла не без его помощи. Он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы побороться за власть в Мене. Предложение горожан Манса было принято, что привело к воссозданию той политической ситуации, которая существовала в этом пограничном с Нормандией графстве во времена Жофрея Мартеля. Фальк Ле Решин вторгся в Мен и начал быстро продвигаться к его столице. Жители Манса, узнав о его приближении, подняли восстание. Жофрей Майенн бежал. Граф Анжу вновь обосновался на границах Нормандии.

Новая угроза заставила Вильгельма Завоевателя поспешить с завершением кампании на севере и практически сразу же начать новую – на юге. По большому счету, обе кампании были составными частями одной глобальной задачи защиты границ нового государства. Об этом свидетельствовал контингент задействованных в них войск. Нормандские рыцари принимали участие в шотландском походе короля, а английские воины сражались под его знаменами в Мене. Планируя кампанию, Вильгельм вновь сделал ставку на скорость. Было еще довольно холодно, и сам Фальк, судя по всему, находился в Анжу. Но Завоеватель не стал ждать более благоприятной погоды и его возвращения. Англо-нормандские войска вошли в Мен по долине реки Сарти, с ходу атаковали и захватили крепость Фресни. Гарнизон расположенного неподалеку Бомонского замка также не оказал особого сопротивления. Следующий укрепленный пункт – Силле – признал Вильгельма победителем после первой же атаки, и путь на Манс был открыт. Еще через несколько дней столица Мена была взята, после чего из остальных частей графства начали поступать сообщения о лояльности. До 30 марта нормандская власть в Мене была полностью восстановлена, и король смог вернуться в Бонневиль-сюр-Тукез. Сжатые сроки, в которые Вильгельму Завоевателю удалось провести операции в Шотландии и Мене, и их безусловный успех позволили ликвидировать назревавший приграничный кризис. К лету 1073 года позиции короля были гораздо сильнее, чем год назад. Однако это вовсе не означало, что он мог не думать об обороне своего государства. На горизонте вырисовывалась очередная проблема, более масштабная и опасная, чем те, которые удалось решить.

Франция, утратившая свое величие в начале правления малолетнего Филиппа I, активно боролась за возвращение на прежние позиции. Уже в 1067 году французский король вышел из-под опеки графа Фландрии и начал проводить самостоятельную политику. Одним из главных препятствий на пути к поставленной цели была Нормандия. Для борьбы с таким сильным противником Филиппу требовались союзники, но их привлечение было делом времени. Первым из тех, на кого в этом можно было рассчитывать, был граф Фландрии. Правда, в 1071 году французский монарх поддерживал противников Роберта Ле Фрисона. Однако после победы и укрепления власти последнего выяснилось, что интересы короля Франции и графа Фландрии во многом совпадают. Роберт Ле Фрисон не забыл вмешательства во фламандские дела Вильгельма фиц Осберна и имел все основания считать Нормандию своим основным потенциальным противником. Примечательно в этой связи то, что именно он предоставил убежище принцу Эдгару, вынужденному покинуть Шотландию. Король Филипп тем паче мог рассчитывать, что в споре с чрезмерно могущественным вассалом Фландрия будет на его стороне. Политический альянс был подкреплен брачным союзом. В 1072 году Филипп женился на графине Эно Берте, сводной сестре Роберта Ле Фрисона.

Кроме Фландрии поддержать антинормандскую политику французского короля могли и в Анжу. Еще в 1068 году, когда Фальк боролся за власть в графстве со своим братом Жофреем, он, видимо, в обмен на поддержку признал права Филиппа I на Гатинас. Это стало основой для улучшения их отношений. То, что в 1069 году отношения эти носили дружественный характер, подтверждено документально. В 1072 году они укрепились, когда король фактически поддержал вмешательство Фалька в дела Мена. Собственно, тогда и определился тот политический курс, которого Филипп I придерживался на протяжении двух последующих десятилетий: постоянное противодействие Нормандии в альянсе с Фландрией и Анжу. О том, насколько это было опасно, можно судить хотя бы по тому, что с 1073 года Вильгельм Завоеватель большую часть времени проводил в Нормандии, занимаясь проблемами, связанными с Францией. Впрочем, происходившее в континентальной части королевства непосредственно влияло и на ход событий в Англии, как это было, в частности, в 1075-м и 1085 годах.

Хуже всего было то, что противники Вильгельма по обе стороны Ла-Манша начали действовать согласованно. В 1074 году принц Эдгар вернулся в Шотландию и был с почетом там принят. Тогда же на Эдгара обратил внимание и король Франции, посчитав, что именно его можно сделать центральной фигурой антинормандского альянса. Филипп пожаловал принцу замок Монтреюль-сюр-Мер, тем самым существенно усилив его позиции. Монтреюль был как будто специально создан для осуществления задуманных планов. Являясь важнейшей и самой близкой к Англии крепостью Капетингов на побережье Ла-Манша, он позволял контролировать путь, ведущий во Фландрию, и одновременно надежно прикрывал французские владения от нападения с востока. Обладая этой крепостью, Эдгар мог попытаться объединить вокруг себя всех врагов англо-нормандского королевства. Ради предотвращения этого Вильгельм Завоеватель вступил с Эдгаром в переговоры и пригласил его занять почетное место при своем дворе. Принца это соблазнительное предложение вполне удовлетворило, чего нельзя было сказать о короле Франции. Филипп I был вынужден приступить к поискам нового потенциального центра противостояния Нормандии, и вскоре его усилия увенчались успехом. Надеждой всех врагов Нормандии во Франции, Англии и Шотландии в 1075–1077 годах стала Бретань.