Услышав о нападении на участкового, правоохранительныеорганы сработали моментально. Не прошло и пяти минут, как в квартиру савтоматами наперевес влетели пять мужиков, распространявших крепкий запах потаи сигарет. Сзади, высунув язык, неслась служебно-розыскная собака, весьматучная коротконогая овчарка.

При виде пса кошки мигом взлетели на вешалку и зашипели,словно разбуженные змеи. Из кухни доносились мат, визг Раисы, звон, крики Крисии перекрывающий весь этот шум нервный плач Ники. Геннадий Петрович сидел увешалки и стонал, прикладывая руку к голове. Я понеслась на шум.

Бравые милиционеры загнали озверелую бабу в угол междубуфетом и холодильником. Уже не знаю, так ли ловко они берут настоящихпреступников, но Раису сразу скрутить не сумели. Потерявшая всякий разум девкашвыряла в ментов чашки, рюмки, тарелки – словом, все, что нашлось на полках.Едва ее схватили за руки, как Райка подняла ногу и так долбанула одного изпарней в причинное место, что тот, согнувшись пополам, вышел из игры. Другогоона просто укусила, и мужчина тут же отпустил ее.

Видя, что ряды защитников редеют, я схватила банку с черныммолотым перцем и швырнула в самую гущу дерущихся. Раиса взвыла и приняласьтереть глаза. Отчаянно чихая и кашляя, менты прижали бабу к полу, вывернули ейназад руки и застегнули «браслеты».

– А ну, бля, лежать, – заорал, врываясь на кухню,Геннадий Петрович с табельным оружием в руке, – ща стрелять буду!

– Хорош, Генка, – проговорил один из ментов ичихнул.

– Здорово она тебя обработала, – присвистнулдругой, – лет на пять потянет…

– Суки, – завыла Рая, – волки позорные,легавки долбаные…

– Пой, птичка, пой, – ухмыльнулся первый.

Я окинула взглядом участкового и ахнула. Все лицо Колпаковапокрывали глубокие, кровоточащие царапины, голубая форменная рубашка былапорвана, и под ней тоже виднелись раны.

– Боже? Что случилось?

– Ничего, – буркнул Геннадий Петрович и началпромокать кухонным полотенцем кровавые потоки.

– Но Раиса же только один раз вас палкойстукнула, – недоумевала я.

– Кошки придурочные с вешалки свалились, – пояснилучастковый, – сначала одна, следом другая. А Дик наш, служебно-розыскной,гавкнул. Уж чего ему в голову взбрело! Не знаю, завсегда тихо сидит, выученный.Ну кошки и изодрали меня в секунду, падлы.

Я постаралась сдержать смех.

– Будем оформлять задержание, – категорично заявилстарший, обвел глазами царящий разгром и посоветовал, – на ущерб подайте,чтоб у ней потом из зарплаты вычли. Ишь, сколько посуды хорошей переколотила,дрянь.

Он с чувством чихнул.

– С перцем это вы того, зря.

– Хотела, как лучше, помочь думала…

– Ага, – пробормотал мужик, – помогли,спасибо.

– Ее теперь посадят? – с надеждой спросила я.

– Ну на пятнадцать суток точно, – пообещали менты.

– А нам больше и не надо, – выпалила я и тут жеприкусила язык.

Но милиционеры, по счастью, не обратили внимания на страннуюфразу, потому что из прихожей донесся собачий вой. Псы издавали невероятныезвуки. Удивленная, я выглянула в коридор и увидела нашу Дюшку возлеслужебно-розыскного Дика. Вы не поверите, чем они занимались!

– Да уж! – пробормотал участковый, оглядываякартину, – не растерялся наш Дик!

– Чего стоите, – обозлилась я, – растащитеих, может, еще не поздно.

– Не, – протянул Геннадий Петрович, – с менякошек хватит!

В полном негодовании я влетела на кухню и заорала:

– Немедленно примите меры!

– Что еще плохого случилось? – спросил старший,писавший какие-то бумаги.

– Как бы это правильно выразиться… Ваш Дик женился нанашей Дюшке, прямо сейчас…

Менты грохнули так, что я испугалась. Сейчас, не дай бог,еще и светильник свалится, но он устоял.

Один из парней выскочил в коридор. Я в изнеможении села настул и оглядела пейзаж.

Пол покрывает толстый слой осколков – все, что осталось отпосуды, украшавшей буфет. Перепуганные Томочка с Никой и Кристя тихонько стоятна лоджии, наблюдая через стекло за происходящим. Без устали матерящаяся Раисаваляется со скованными руками у холодильника. Я не думала, что ненормативнаялексика столь могуча. Вот уж минут десять Райка изрыгает разнообразныесловосочетания и еще ни разу не повторилась. Даже мой папенька-алкоголикдержался, как правило, несколько секунд и начинал ходить по кругу. Эта жепросто талантлива, такое зашибет, что и в голову не придет.

Окровавленный Геннадий Петрович извозил уже одно кухонноеполотенце, между прочим, совсем новое, и схватился за следующее. В воздухевитает сильный аромат перца, и все, включая кошек, отчаянно чихают. А изприхожей доносится счастливое повизгивание предающихся плотским утехам собак.

– Не переживайте, – сказал старший, – видите,как здорово. Подумаешь, посуду переколотили, зато щеночки будут, все прибыль!

От негодования я не нашлась, что возразить.

Примерно через полчаса милиционеры стали прощаться. Раисустащили в машину раньше. Довольный Дик лизнул мне руку.

– К теще ласкаешься, – заржал участковый, –правильно действуешь.

– Скажите, Геннадий Петрович, ведь по номеру машиныможно отыскать владельца, ну того, кто на ней ездит? – поинтересовалась я.

– Того, кто ездит, не всегда.

– Почему?

– Иногда машина зарегистрирована, допустим, на мать, акатается сын, управляет по доверенности.

– Но владельца найти просто?

– Элементарно.

– Пожалуйста, узнайте прямо сейчас, кому принадлежит«Вольво» темно-бордового цвета Н680 ЕЖ.

– Зачем? – насторожился мент.

– Да этот автомобиль вчера обдал меня грязью из лужи!Весь белый костюм пропал! Хочу счет из химчистки представить. Знаете, сколькозаплатила! Кошмар!

– Ну, вообще-то… – завел участковый.

Я ухватила его за рукав.

– Вообще-то это вы привели сюда Раису, поверилиалкогольным бредням. Ну и каков результат? Посуда погибла, все перепуганынасмерть, да еще Дюшка! Хорошо получилось?

Колпаков тяжело вздохнул: