Монахиня. 1878 г. Худ. Илья Репин

* * *

Ольга с детских лет усвоила: человек сам выбирает свою судьбу. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. И она привыкла оценивать все с позиций собственной выгоды. Выгодно окончила медсестринский техникум – ведь медсестры востребованы всегда. Правда, все ее поиски выгодной работы так и не привели к желаемым результатам, так что Ольге пришлось удовольствоваться местом процедурной медсестры в одной из городских больниц. Однако эту неудачу она компенсировала выгодным замужеством с молодым инженером, недавним выпускником технического института, которого отбила у своей лучшей подруги. Потому что Михаил подавал немалые надежды, как ученый. И сразу же после получения диплома был принят на работу в научно-исследовательский институт, а также – в аспирантуру. Наверняка в недалеком будущим он стал бы известным и, самое главное, высокооплачиваемым ученым. Однако спустя два года после их свадьбы, а именно в 1990 году, во время перестройки, институт, где работал Михаил, был закрыт по причине нерентабельности, а все его сотрудники – уволены. Дальнейшая их судьба не интересовала никого.

Михаил тяжело переживал крах своих надежд. Он часами просиживал дома, молча уставившись в окно или на стену. Напрасно Ольга требовала от мужа заняться поисками работы, угрожая в противном случае разводом. Она добилась лишь того, что каждое утро спозаранку Михаил стал уходить из дома. И появлялся лишь к вечеру. Тем не менее в один прекрасный день он выложил ей на стол деньги. Весьма небольшие, но все-таки явно где-то заработанные. Это немного успокоило Ольгу – наконец-то муженек послушался ее и взялся за ум. И она отложила развод на неопределенное «потом», решив поступить по принципу «поживем-увидим».

Через некоторое время в их доме начали происходить перемены. Помимо руководств по вычислительной технике, которые постоянно читал Михаил, и которые, к великому неудовольствию Ольги, наводняли их двухкомнатную квартиру, так что было непонятно, кто в ней хозяин: люди или книги, появились совсем другие фолианты. В мягких обложках, напечатанные непривычным Ольге шрифтом, с «ятями» и «фитами», так, как это было принято в старину. И названия у них тоже были необычными: «Добротолюбие», «Невидимая брань», «Илиотропион»… Поначалу их было немного. Но со временем становилось все больше и больше, так что они сперва потеснили технические книги, а затем и вовсе вытеснили их: под диван, в кладовку, на антресоли, в мусорный контейнер… Одновременно с ними в комнате Михаила появились иконы: одна, две, три… пока ими не оказалась увешанной вся стена напротив входной двери. Параллельно с этим стали меняться внешний вид и поведение экс-инженера: он отпустил бороду и отрастил волосы. И утром и вечером уединялся в своей комнате, где подолгу молился перед развешанными на стене иконами, предварительно затеплив свешивающуюся с потолка на цепочках красную стеклянную лампадку. Там же он ночевал по вторникам и четвергам, к немалому недовольству своей супруги, которую несказанно удивляли и возмущали подобные причуды мужа. Однако Михаил, обычно до крайности мягкий и уступчивый, на сей раз проявил непривычную для него твердость и не поступился ни одной из своих новых привычек.

Поначалу Ольга решила, что ее супруг малость свихнулся от пережитых треволнений. Однако Михаил регулярно приносил домой деньги. Причем со временем эта сумма увеличилась почти вдвое. Тем не менее Ольге не давал покоя вопрос: где же все-таки работает ее муж? А что, если в…

Когда она высказала Михаилу свою догадку, он не стал запираться. И чистосердечно признался ей:

– Да, ты угадала. Я работаю в церкви. Вернее, несу послушание иподьякона в соборе. Хочешь пойти туда со мной?

Разумеется, она захотела. Не потому, что ее тянуло в храм. А просто из любопытства. Вдобавок, ей хотелось выяснить, какую выгоду можно извлечь из того, что Михаил связал свою судьбу с Церковью. Ведь не зря же говорят: с черной овцы – хоть шерсти клок. Наверняка церковные люди куда богаче пресловутых церковных мышей…

В ближайший выходной они с Михаилом спозаранку отправились в собор. Надо сказать, что Ольга чувствовала себя разведчицей, идущей на задание. Ведь, по настоянию мужа, ей пришлось вместо привычных джинсов надеть длинную юбку и спрятать волосы под темный платок. В итоге, взглянув в зеркало, она не узнала себя. Что ж, это лишний раз свидетельствовало – конспирация удалась. Кто теперь, взглянув на нее, догадается, что она идет в церковь в первый раз?

Несмотря на то, что уже через пятнадцать минут от начала службы у Ольги с непривычки заболели ноги, она мужественно выстояла всю воскресную Литургию, а также последовавшие за ней молебны и панихиду. За это время она бдительным оком медсестры успела заметить немало интересного и наводящего на размышления. Прежде всего – то, что собор был переполнен людьми. Они стояли так тесно друг к другу, что между ними, как говорится, некуда было яблоку упасть. Неудивительно, что к свечному ящику тянулась целая очередь, и свечи, иконки и крестики шли нарасхват. Но, самым главным из увиденного Ольгой были бородатые люди в длинных черных одеждах и с крестами на груди, которых прихожане называли батюшками и выказывали им величайшее почтение. Им низко кланялись, целовали руки, совали шоколадки, баночки с вареньями и соленьями, а иногда и купюры. И Ольга поняла: Церковь – это весьма доходное место. Вдобавок, гораздо более перспективное, чем институт, в котором когда-то работал ее муж. Вон, сколько церквей сейчас открывают по стране! А для того, чтобы в них служить, нужны священники… Не со стороны же их будут брать! Михаил работает в соборе. Значит, он имеет все шансы стать батюшкой. Точнее сказать, он должен стать им.

По дороге домой Михаил спросил Ольгу, понравилось ли ей в соборе. Разумеется, она сказала ему правду. Вернее, лишь ту ее частицу, которой она сочла возможным поделиться с мужем. Зачем посвящать его в свои планы? Еще, чего доброго, заартачится. Гораздо разумнее осуществить их исподволь, зато наверняка. Да, ей понравилось в храме. И она хочет побывать там еще раз. Мало того – креститься. Причем как можно скорее. А потом – и венчаться с Михаилом.

Эти слова привели ее мужа в восторг. Как же он рад, что теперь они будут не только супругами, но и единоверцами! Не иначе, как Господь внушил ей желание креститься, как в свое время – святой княгине Ольге, чье имя она носит!

Он радовался этому, как ребенок. Что до Ольги, то она всего лишь приступила к осуществлению плана, задуманного ею в то самое время, когда она стояла на той, судьбоносной для нее, Литургии.

* * *

Разумеется, первым делом она крестилась. Ведь это открывало ей путь в Церковь. Между прочим, Михаил позаботился о том, чтобы обставить ее крещение самым торжественным образом. Ее, жену соборного иподьякона, крестили не так, как прочих людей, скопом, собрав в притворе толпу народа разного пола и возраста: от истошно орущих младенцев до втихомолку ворчащих взрослых. Нет, ее крестили отдельно, в комнате наверху, где обычно происходили спевки церковного хора. Мало того, Михаил купил ей для этой цели специальную рубашку, а также маленький золотой крестик. И Таинство Крещения над Ольгой совершил сам настоятель собора, протоиерей Тихон, бездетный старик-вдовец, по-отечески, или скорее, по-дедовски благоволивший к молодому иподьякону, которого он называл не иначе, как Мишенькой. Так Ольга стала православной.