* * *

И вот теперь они уже почти месяц жили… нет, прозябали в этом убогом городке, похожем скорее на деревню, чем на город. Поначалу отец Михаил радовался красоте окрестностей, экзотичности местного быта, незаменимыми атрибутами которого были русская печь, дрова, колодец со скрипучим воротом. Умиляло его и трогательное убожество Покровского храма, заставлявшее вспомнить о тех деревянных церковках, что в былые времена своими руками строили по Святой Руси удалившиеся от суетного мира искатели пустынного жития. Однако спустя неделю его восторги сменилась подавленным молчанием, а еще через неделю – горькими сетованиями.

– Представляешь, какое искушение! – жаловался вечерами отец Михаил своей хмурой супруге. – Вчера в храме мышь видели… Полы-то насквозь прогнили, вот она и вылезла… А если, не дай Бог, она на Престол заберется? Или Агнец[28] погрызет? Ума не приложу, что делать… А хор…ну, да ты сама слышала: тянут кто во что, невпопад. Аж слушать тошно! Разве от такого пения на молитву настроишься? А тут у нас что? Печи дымят, вода – в колодце, все удобства на дворе! Понятно, отец Гермоген – аскет, ему все это и ни к чему было…а нам-то за что такая кара! Да ведь еще налог епископу нужно заплатить! Знаешь, сколько? А вот сколько! Представляешь! А откуда взять такие деньги, если прихожан: раз-два и обчелся? И храм – не храм, а гнилая развалюха. Проще сломать да новый построить. Вот только где деньги взять?

– А зачем новый строить? – утешила его Ольга, успевшая за время пребывания в Н-ске обозреть его немногочисленные достопримечательности. – Проще старый вернуть, закрытый, который в центре города стоит. Вернули же Успенский монастырь… да разве только его! Вот и мы потребуем, чтобы нам это здание вернули. Место там бойкое: слева – администрация, справа – универмаг. Вернем его, отремонтируем – народ к нам валом повалит. Ну, а тебя за это епископ в город переведет. Мало ли там стариков-настоятелей? Засиделись… пора молодым место уступить.

– А-а что в том храме…ну, то есть в том здании сейчас находится? – поинтересовался отец Михаил.

– Да кто его знает? – ответила Ольга. – Не догадалась сразу посмотреть. Какие-то организации… Да ладно! Завтра схожу и выясню. Как говорится – утро вечера мудренее.

– Дай-то Бог! – воскликнул заметно воспрянувший духом отец Михаил.

* * *

Наутро Ольга отправилась на разведку. Спустя минут десять она уже стояла перед обшарпанным каменным зданием без крестов и куполов, с висящими у входа табличками: «Редакция газеты «Н-ский лесоруб», «Типография». «Н-ская городская библиотека». Так вот что за птицы обосновались под сводами поруганного храма!

Ольга распахнула недовольно скрипнувшую дверь. За ней обнаружился широкий коридор. А справа от него – лестница, ведущая куда-то наверх. Немного подумав, она решила начать осмотр здания с первого этажа. И медленно пошла вдоль по коридору, пока не остановилась перед белой дверью с табличкой «Библиотека». Немного постояв перед ней, она решительно, по-хозяйски взялась за дверную ручку и вошла внутрь.

Первое, что увидела Ольга, переступив порог библиотеки, был стеллаж прямо напротив входа. На нем красовалась броская надпись: «Наука и религия». А ниже, на стеллаже располагались книги и брошюры с говорящими сами за себя названиями: «Библия для верующих и неверующих», «Забавное Евангелие», «Катихизис без прикрас», «Как душу в плен берут», «Конец тихой обители». Подобное кощунство в стенах бывшего храма до глубины души возмутило Ольгу. Разве могла она, жена священника, оставить его безнаказанным?

– А что это тут у вас сплошное безбожие? – спросила она пожилую сухощавую библиотекаршу с гладко зачесанными и собранными сзади в пучок редкими седыми волосами, которая сидела за столом, уткнувшись в какую-то книжку.

– По-вашему, мракобесие лучше? – парировала та, строго взглянув на Ольгу сквозь круглые очки в металлической оправе.

– Вы должны уважать права и чувства верующих, – не сдавалась матушка, окончательно вошедшая в роль защитницы Православия. – Немедленно уберите это кощунство.

– Все останется так, как есть, – невозмутимо ответила седовласая дама. – Собственно, кто вы такая, чтобы мне указывать?

– К вашему сведению, я – матушка, – с торжеством объявила Ольга. – Жена отца Михаила.

– Ну, тогда и идите в свою церковь. Там и командуйте, – изрекла библиотекарша тоном директрисы школы, отчитывающей провинившуюся первоклашку. – А здесь директор – я. И пока я тут сижу, все будет по-моему.

– Так недолго вам здесь сидеть осталось! – выкрикнула Ольга, взбешенная столь неуважительным отношением к своей персоне. – Скоро вас всех отсюда выгонят! Храм должен быть домом молитвы! – весьма кстати вспомнились ей слова из Евангелия. – А вы сделали его вертепом разбойников!

И она выскочила из библиотеки, громко хлопнув дверью. Все-таки последнее слово в их споре осталось за ней!

Она не знала, что ее разговор с библиотекаршей происходил отнюдь не тет-а-тет, а при свидетелях. Вернее, при одном свидетеле. Им был высокий худощавый мужчина лет тридцати, который, сидя за уединенным журнальным столиком, полускрытым книжными полками, с нескрываемым интересом слушал словесную перепалку матушки-попадьи и старой коммунистки-библиотекарши. А по окончании ее криво усмехнулся и поспешил к своим, дабы сообщить им пренеприятное известие, суть коего выражалась грозным обещанием матушки Ольги: «скоро вас всех отсюда выгонят»! Ибо он был сотрудником местной газеты «Н-ский лесоруб» Сергеем Анатольевичем Громовым. Человеком, уже успевшим стяжать некоторую известность в церковных кругах Михайловской епархии…

* * *

…В помещении редакции «Н-ского лесоруба» царило необычайное оживление. Еще бы! Ведь в тихом Н-ске давно уже не происходило никаких событий. А тут, шутка ли, самый настоящий скандал!

– Что ты говоришь? Нет, что ты говоришь? – бурно жестикулируя, вопрошал редактор, Соломон Яковлевич Миркин, низкорослый, лысый, чрезвычайно живой, несмотря на свой почтенный возраст, старичок. – Так прямо и сказала: вас скоро всех отсюда выгонят? Вот ведь дела-то! Как говорится, не было печали… Значит, так и сказала? Ай-ай-ай…

– Да, именно так и сказала, – подтвердил Сергей Громов, чрезвычайно довольный тем, что оказался в центре всеобщего внимания. – Да еще и добавила: мол, превратили дом молитвы в разбойничий вертеп…

– Ишь ты! – восхитился Соломон Яковлевич, довольно потирая ручки. – Ишь ты! Вот это да! Библию цитирует… Это же надо же, а? Выходит, у нас завелся опасный идейный противник! «И что ж нам делать, как нам быть, как нам горю пособить?»

– А вот вы и придумайте, Соломон Яковлевич, – ответствовал корректор Николай Иванович, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть. Ведь он, как и прочие сотрудники редакции, прекрасно знал характер своего шефа. И хорошо понимал, что сейчас старый хитрец, притворно сетуя и вздыхая, продумывает в уме некую искусную комбинацию, способную свести на нет угрозы новоявленной противницы. – Чай, вы у нас… Соломон. Как говорится, имя обязывает…