Фадеев похож на героев своего «Разгрома» не столько буквально, сколько тем, что и он — сложнее, неоднозначнее, чем мы привыкли это представлять. Как советская критика хвалила Морозку и кляла Мечика — так Фадеев был в советское время хорошим, а потом стал плохим. Обе полярные оценки равно однобоки.

«Разгром» дописывается самой жизнью, обрастая новыми смыслами, о которых не мог догадываться автор.

Отголоски «Разгрома» звучат в записках Че Гевары. Одна из последних записей «Боливийского дневника» начинается со слова «Разгром», а одна из заключительных фраз перекликается с финалом фадеевской книги: «Наша группа в полном составе — 17 человек — тронулась в путь, облитая светом луны».

Само выражение «приморские партизаны», ставшее крылатым в том числе благодаря Фадееву, в 2010-м приобрело новое значение. Группу молодых людей из поселка Кировского Приморского края, нападавших на милиционеров, прозвали «приморскими партизанами». Их первый процесс завершился в 2014-м, но еще до вынесения приговора «партизаны» попали в литературу.

Нового «Разгрома» пока не написано[243], прилепинский «Санькя» — не о «партизанах», а о нацболах-лимоновцах (хотя один из погибших «приморских партизан», Андрей Сухорада, некоторое время был нацболом), но зато оперативнее прозаиков отреагировали поэты.

Алина Витухновская:

Всеволод Емелин объединил партизан «штурмовых ночей Спасска» — с новыми:

Сопоставление тех и этих партизан, какой бы сомнительной ни была степень его исторической корректности, неизбежно.

Несмотря на огромный массив информации и открытый судебный процесс, до сих пор никто толком не знает, что это было. Есть несколько мифов о новых приморских партизанах, и каждый верит в тот, который ему ближе.

Что касается фактов, то они таковы. Четверых «партизан» — Романа Савченко, Владимира Илютикова, Максима Кириллова, Александра Ковтуна — задержали в июне 2010 года. Двое — Андрей Сухорада и Александр Сладких — погибли в Уссурийске при попытке их задержать (по официальной версии, застрелились). Спустя несколько месяцев к четверым оставшимся в живых добавились еще двое — Алексей Никитин и Вадим Ковтун (брат Александра). Юношам инкриминировали более тридцати преступлений, наиболее тяжкие из которых — убийство двух милиционеров во Владивостоке и селе Ракитном Дальнереченского района, а также четверых «наркобарыг» в Кировском районе. Помимо этого — нападения на пункты милиции, обстрел машин ДПС, кражи, угоны, разбои, хранение оружия… Следствие сопровождалось скандалами: то «партизаны» заявляли о пытках, то прямо из суда исчезали тома уголовного дела.

Вначале много говорилось о том, что парней довели до греха «беспредельщики» из Кировского РУВД, потом тема сошла на нет: «факты не подтвердились».

Начальник приморского УМВД Николаев заявил об обнаруженных в тайге «многочисленных схронах», в которых будто бы находились не только еда и оружие, но и «предметы с фашистской символикой и литература радикального толка».

Было и видеообращение «партизан». «Мы свои автоматы пристреливаем по вашей конституции, — говорит в кадре Александр Ковтун, сжимая автомат. — Эта страна катится в пропасть, и мы поможем ей докатиться своими убийствами и хаосом». Одна из самых интересных фраз, сказанных на камеру, — переданный «привет всем, кто состоит в сопротивлении — Северному Кавказу и другим честным достойным людям»…

Но о схронах больше не вспоминали, видеообращение запретили за экстремизм. Героический ореол оказался не нужен; произошла полная деполитизация дела. Вместо «приморских партизан» возникла «кировская банда», действовавшая из сугубо корыстных соображений, — простая, слишком простая трактовка. В Приморье всякое было — но не было такого, чтобы пацаны просто так бегали по тайге, стреляя в милиционеров.

Адвокат Никитина Нелли Рассказова уверяла: «Они не боролись против правоохранительных органов… Они боролись с конкретными лицами и всем, что связано с наркобаронами и „оборотнями в погонах“».

Отец Романа Савченко рассказал, что сына избивали в милиции, а другой его сын еще несколько лет назад умер в камере. «Партизан» Алексей Никитин утверждал, что кировские милиционеры «крышевали» плантации конопли, а потом стали завозить в район героин: «Мы начали их плантации сжигать, конкретно мешать их бизнесу…» В таком разрезе история выглядит вполне локальной: сведение личных счетов, конфликт с конкретными милиционерами, а не попытка перевернуть страну. Но убиты были совсем другие сотрудники милиции, не имевшие отношения к Кировскому. Да и видеообращение говорит само за себя.

Александр Смольский — адвокат «партизана» Савченко — говорил в суде: «Я видел много уголовников — эти люди не похожи на уголовников. Вы слышали, чтобы хоть кто-то из них сказал об идеях ваххабизма? Ничего этого нет. Это обычные нормальные люди… Народ устал от бесправия… У меня не было задачи делать политический процесс. Но, хотим мы или не хотим, он уже вошел в историю».

Мне приходилось видеть «партизан» на их процессе в Приморском краевом суде. То гладко выбритые, то отпускающие бороды (двое в тюрьме приняли ислам); опрятно одеты, прически не без щегольства — обычные пацаны с улиц Владивостока. Шутят, улыбаются. Выпусти их — затеряются в толпе, не отличишь.

В апреле 2014 года огласили приговор. Трое — Александр Ковтун, Илютиков и Никитин — получили пожизненное, Савченко дали 25 лет, Кириллову — 22 года, Вадиму Ковтуну — восемь лет и два месяца колонии строгого режима[244]. Вину в убийствах не признал никто. Полного оправдания просили для себя Никитин и Савченко, Илютиков в последнем слове попросил дать ему меньший срок, Кириллов просил «не наказывать строго», Александр Ковтун признал, что стрелял, но не убивал: «Хотел отомстить кировским сотрудникам милиции. Будучи сбит с пути Сухорадой, я где-то стал свидетелем, а где-то соучастником эпизодов, где пострадавшими являются другие, не кировские сотрудники милиции… За то, что я сделал, — готов отвечать».