Приятное общество, старые добрые друзья, спетая компания, которую так много связывает. Пережито, погребено под снегом, с глаз долой; можно взяться за руки и дружно переступить порог следующего года.

Дим был пьян, что уже никого не удивляло; ухмылялся, перебегая взглядом с одного лица на другое, и было видно, что ему хочется сказать гадость, а то и сцепиться с кем-нибудь врукопашную. Миша возился у камина, полный презрения, спиной к обществу, что тоже было привычным. Артур был безлик и безглаз из-за бликующих стекол очков, что также устоялось, и никто уже не пытался заглянуть ему в глаза. Иван, старательно причесанный, с красной купеческой физиономией, проспавший полдня, с неизменной фотокамерой; хмурый Федор, который чувствовал себя примерно так, как чувствует себя исполнитель заглавной роли, забывший текст в вечер премьеры. Было у него чувство, что пора. Пора открыть шкаф и вытащить скелет.

Он старался не смотреть на Стеллу, ощущая на себе упорный взгляд Артура, он представил, что во лбу у него красное пятнышко прицела и каждую секунду может грянуть выстрел. Как никогда раньше, он ощущал грань между ними и собой, некую враждебную черту, и чувство было, что здесь у него союзников нет и они лишь ждут момента, чтобы вцепиться ему в глотку. Он был чист, а они были подозреваемыми, все до одного, он был праведником, а они — грешниками. Он понимал, что чувство это было вполне иррациональным, но ничего не мог с собой поделать: оно царапало и не желало уходить. Он и они. Даже Иван был на их стороне, он был с ними, даже Стелла. Стелла…

Высокие старинные часы за креслом Марго-дубль захрипели, и женщины, как по команде, вскрикнули. Медленные, неравномерные, глухие, какие-то потусторонние удары. Первый, второй, третий… одиннадцатый. До полуночи оставался час.

— Господа, прошу за стол! — громко сказала Елена.

— Все равно деваться некуда, — выскочил, ухмыляясь, Дим. — Спасибо, Елена. На правах хозяина прошу всех за стол! Я во главе… никто не против? — Он обвел их взглядом, заключил: — Вот и прекрасно! Наталья, иди сюда, сядешь здесь! — Он положил руку на спинку кресла справа от себя.

— Король умер, да здравствует король, — процедил Миша.

— Что ты несешь? Хозяин жив! — возмутился дядя Паша.

Вспышка угасла, не разгоревшись. Дядя Паша хмуро взглянул на Дима, но от замечания удержался, не посмел. Елена тоже промолчала. Артур неопределенно улыбался, и Федор подумал, что он похож на гиену. Иван крякнул неодобрительно, но дальше этого не пошел. Похоже, признали первородство наследника.

Молча рассаживались. Шарканье ног, движение стульев, бьющие по нервам ритмичные вспышки елочных гирлянд.

— Так, внимание! Сначала за старый год! — Дим поднялся. — Пусть катится к черту! А жизнь, дрянь этакая, все равно продолжается! Поднимаем бокалы! Пьем!

Они выпили. Дима несло, движения стали размашистыми, он покачнулся и тяжело оперся на стол.

Мелодичный звон бокалов. Звяканье ножей и вилок. Чавканье. Мелодичный звон бокалов. Звяканье ножей и вилок. Чавканье…

Дядя Паша кивнул Федору, тот поднялся и вышел.

— Пьем стоя! — закричал Дим, вскакивая. — С Новым годом, дорогие обезьяны и петухи! С новым счастьем, дорогие убийцы! — Он выпил залпом и с размаху поставил бокал.

Никто не шелохнулся, гости Гнезда словно впали в ступор — дурацкий издевательский тост Дима произвел на всех гнетущее впечатление. Раздался хриплый астматический удар, стали бить часы, отсчитывая последние секунды старого года. Последний удар, и густая вязкая тишина, пахнущая каминным дымом. Громкие шаги Федора… шаги судьбы. Он стал на пороге. Все смотрели на Федора, на лицах — страх…

— Господи, что случилось? — вдруг выкрикнула Елена. — Федор!

— Леонард Константинович умер! — отчеканил Федор. — Я навещал его в десять, он был еще жив…

Елена ахнула и закрыла рот рукой. Иван бессмысленно поднялся и снова сел. Дим застыл, уставившись на Федора, мигом протрезвев. Миша сидел, опустив голову. Наташа-Барби смотрела в стол, на лице ее блуждала неопределенная улыбка.

Первым опомнился Артур:

— Вы уверены? Вы же не врач! Нужно пойти… позвольте мне, я работал на «Скорой».

— Никуда ты не пойдешь! — крикнул Дим. — Сиди! Отец… он был личностью! Это вы все… Вы! Вы его убили!

— А может, ты? — сказал Миша. — Не ори! Что ты здесь театр устраиваешь? Тошно смотреть. Ты, ничтожество, ты недостоин своего отца! Корчишь из себя хозяина… Ты убивал его каждый день.

— Заткнись, сволочь! — вскочил Дим. — Паразит! Если бы не отец… гений недоделанный! Полнейший ноль!

— Ты сам ноль! Нахлебник! Ошивался вокруг…

— Замолчите! — закричала Елена, затыкая уши пальцами. — Совсем с катушек слетели? Имейте хоть чуточку уважения! Леонард Константинович умер, а вы… как с цепи сорвались! Федор, скажите им!

— А при чем здесь философ? Он вообще здесь крайний, — буркнул Дим. — Нам еще его философии тут не хватало. И нечего орать, не у себя дома.

— Что ты имеешь к философу? — тяжело спросил Иван. — Ты, недоучка! Я давно за тобой наблюдаю, ты же, кроме кирять-жрать, ни хрена не умеешь! Мне жалко Леонарда Константиновича… царствие ему небесное, он был великий человек. А ты… — Он махнул рукой.

— Тоже мне, моралист гребаный! — возмутился Дим. — Как трахать чужих телок, так первый… Слышь, Мишка, он же твою Зойку тянул!

— Что ты несешь? — Миша вскочил. — Скотина!

— Ты же знал! Все знали! Вся свора!

— Что ты несешь, подонок? Что я знал?

— Про Ивана и Зою!

— Заткнись, дурак! — вскочил Иван. — Миша, не слушай его, он же псих!

— Ага, не знал он! А чего ж ты ее… — Дим резанул себя ребром ладони по горлу.

Елена снова ахнула. Наташа-Барби положила руку на плечо Дима. Артур улыбался, пряча взгляд за стеклами очков.

— Ты что, совсем двинулся? — Миша рванулся к Диму. — Что ты несешь? Я любил ее!

Дим вскочил и побежал вокруг стола. Миша, сшибая стулья, рванулся за ним. Елена завизжала. Дядя Паша взял ружье, прицелился и сказал: «Убью на хрен! Ах вы суки!» Елена снова завизжала. Стелла закрыла лицо руками. Федор поймал Дима, толкнул в кресло. Иван оттащил Мишу — тот успел достать Дима кулаком. Дим выругался. Лиза плакала у двери, вытирая слезы кухонным полотенцем…

— Дядя Паша, не стреляйте, — сказал Федор. — Нужно поговорить, господа. Раз уж так случилось…

— Зверье! — всхлипнула Елена. — Совесть у вас есть? Леонард Константинович не остыл еще… бедный! А вы тут устроили… ненавижу! Господи! — воззвала она страстно. — Дай сил выдержать! Я больше не могу…

— Минуточку! Здесь прозвучало серьезное обвинение, — сказал негромко Артур. — Хотелось бы, так сказать, узнать нюансы. Вы, Дмитрий, заявили, что Зою убил Миша. Мы правильно вас поняли? Вы также заявили, что мотивом убийства послужила измена жертвы с присутствующим здесь Иваном, так?