добрыми глазами маленького Сида, со смешливыми морщинками и живым, немного грустным, но очень понимающим взглядом.

Второй – грубого нелюдимого засранца, который даже не вспомнит меня.

Я прекрасно помнила слова Картера о том, что его друг сильно изменился и стал бывшим другом. Внутренне готовилась к любому исходу, но только не к тому, что я сама не узнаю старшего брата.

Когда по ту сторону стекла показался мужчина в дорогом темно-синем костюме, я упорно смотрела ему за спину, ожидая появления Сида. И поняла, что это он, только тогда, когда он сел в кресло напротив.

Он узнал меня – я видела это по его прямому взгляду, который он не отвел в сторону, даже когда его глаза наполнились влагой.

Сид молчал.

Я долго подбирала слова. Столько всего хотела сказать, но где это сейчас? В голове пустота.

– Привет, – произнесла я.

Сид сдержанно, после паузы, кивнул.

Я пыталась найти в квадратных чертах лица прошлую детскую округлость, но не видела. Лишь родинка на подбородке и маленький шрам на брови казались знакомыми. В остальном же это был абсолютный незнакомец.

Я думала, он будет щуплым интеллигентом, а не физически развитым мужчиной. Когда я представляла его, он непременно виделся мне в очках. Не знаю почему.

Глядя на такого незнакомого брата, я остро ощутила многолетнюю пропасть между нами. Пропасть, которую не заполнить.

Но тут Сид сказал:

– Ланка.

Улыбнулся мне ободряюще, как в детстве.

И такая непреодолимая пропасть сократилась в один миг до расстояния стеклянной преграды, разделяющей нас. Линии между свободой и заточением, между жизнью и смертью.

– Как ты? – Он подался вперед, а потом и вовсе встал, подошел вплотную к стеклу.

Я повторила за ним и встала напротив.

Сид оказался выше меня на голову, и, когда он положил руку на перегородку, мне пришлось как следует поднять свою, чтобы соприкоснуться с ней через стекло.

– Ты не изменилась, Ланка, – с горькой улыбкой сказал Сид.

– А я тебя не узнала, – тихо призналась я.

Брат снова улыбнулся.

– Рад видеть тебя живой.

Мои губы только начали расползаться в ответной улыбке, когда я услышала последнее слово.

– «Живой»?

Что это значит?

– Да. Когда Картер передал, что ты хочешь меня видеть, я ушам своим не поверил. Отец сказал, что ты сильно простудилась, попала в больницу и умерла.

Я отшатнулась от стекла – до того больно стало.

Значит, отец просто вычеркнул меня не только из своей жизни, но и из жизни Сида?

Хоть информацию о приютских тщательно скрывали, СМИ же быстро нашли моего отца. Так и Сид мог меня найти за эти годы, если бы знал, что Михаэль Лисчу отдал меня в приют.

Мы могли бы встретиться давным-давно. Общаться, дружить, может быть, даже жить рядом. Работать в одной компании, ведь нам обоим нравится кораблестроение.

Мы столько всего могли бы, но теперь…

Сид неожиданно сказал:

– Лан, ты знаешь, когда у тебя настоящий день рождения?

Приютские отмечали день рождения в один день – первого июня, в День защиты детей. Так было удобно для организации – большой торт и всеобщее «веселье».

Я ненавидела свои приютские дни рождения с одинаковыми подарками в виде маленького мешочка сладостей. И я никогда их не отмечала.

– Нет. – Я покачала головой.

– Шестого сентября. Ты родилась в восемь сорок утра.

Шестое сентября?

В памяти зазвенел звоночек. Что-то ассоциировалось у меня с этой датой. Но что?

Перед глазами мелькнуло воспоминание, как я читаю отчет детективного агентства по своей семье. И тут же вскинула взгляд на Сида.

– Если не ошибаюсь, шестого сентября в восемь тридцать утра ты по пропуску открыл ангар с «Эрой-7000»? – спросила я.

Сид горько усмехнулся:

– Да. Помнишь, я тебе обещал, что сделаю корабль с большими окнами и прокачу тебя на нем в твой день рождения?

Я такого не помнила. Да и что с меня взять? Два годика всего.

Поэтому я отрицательно покачала головой и призналась:

– Не помню.

Сид мягко улыбнулся и сказал:

– Ты была совсем крошкой, но я-то нет. Я всегда помнил свое обещание. Я создавал корабль за кораблем, но нигде не получалось поставить большие окна – они не выдерживали давления. А с «Эрой-7000» это удалось.

Брат набрал полную грудь воздуха, но не сразу смог продолжить. Прошло несколько секунд, прежде чем я услышала его голос через динамики:

– Успешно прошел первый тестовый запуск. Второй назначили на седьмое сентября. И я решил рискнуть. Твой день рождения был всего за день до назначенной даты. Я рассказал своей команде инженеров о своем обещании. Алисия и Геберт создали голограмму на основе твоей детской фотографии и программы взросления. Я хотел хотя бы так выполнить свое обещание.

Сид замолчал, опустил голову, а я живо представила, как вся команда с большой теплотой отозвалась на рассказ своего руководителя. Как все они сплотились и помогли с воплощением обещания. Как они вместе нарушили корпоративный запрет и проникли в ангар к «Эре-7000».

У меня внутри все переворачивалось. Было больно и приятно одновременно.

Сид не забывал меня. Если бы отец не наврал, он бы обязательно нашел меня.

До чего же подлый человек этот Михаэль Лисчу. Он не оставил нам ни толики надежды на встречу. Если бы я не столкнулась с Картером Вином, я никогда не увидела бы Сида.

Я положила руки на стекло и прижалась к нему лбом. По ту сторону преграды Сид чуть присел, но сделал то же самое.

Я так хотела его обнять. Неужели больше никогда этого не смогу?

Неужели несчастный случай отправит его на расщепление на атомы?

В моем горле образовался такой ком, что я не могла сказать ни слова. Сид тоже молчал. Годы разлуки, упущенные возможности, нерастраченная любовь к родному человеку – все это кипело во мне, парализуя.

Пока по ту сторону не открылась дверь и рантарианец в форме не сообщил:

– Сид Лисчу, вам пора.

Я тут же вскинула голову и посмотрела в добрые насмешливые глаза брата.

– Успехов тебе, Лана. Я ни на секунду не пожалел, что сделал это. Иначе я никогда не встретил бы тебя и не узнал, что ты жива.

Сид резко развернулся, и я выкрикнула его имя.

Он даже не дрогнул. Уверенной походкой вышел из комнаты посещений, тихо закрыв