— Пусть я мало в этом разбираюсь, но я слыхала, что есть договор, по которому вся эта земля находится под властью Хастуров, и мы не можем заключать меж собой соглашения без их одобрения. Когда Джереми I правил в Астуриасе…

— Похоже, надо попробовать привести сюда Айдана без армии, — перебил ее Аластер.

— Вот в этом-то и загвоздка, — сказала Лениза. — Как нам убедить Айдана прийти с миром?

Она подошла к кровати Аластера и присела на край.

— Если король настроен развязать войну в горах…

— Не думаю, чтобы он хотел войны. У меня создалось впечатление, что он рассматривает этот вариант как жестокую необходимость, которой он хотел бы всеми способами избежать, — обнадежил девушку Конн.

— Так или иначе, но мы должны убедить Айдана не развязывать войну, — начал Аластер, — но как только мы заявим об этом, он подумает, что мы замышляем предательство…

— Ерунда, — перебила его Лениза. — Скажи ему, что он может привести с собой сколько пожелает телохранителей, но никаких полков, которые будут вытаптывать наш урожай и которых надо размещать по деревням. Крестьяне и так не знают, чем прокормиться, не говоря уже о поставках продовольствия армейским интендантам.

— Минуточку, — сказал Конн. — Я говорил с королем Айданом, и мне кажется — он очень к нам расположен. Но у меня нет власти приказать королю явиться сюда или оставаться дома. Он пообещал нам армию, но я не знаю, имел ли он при этом намерение прибыть сюда лично.

— Тогда его надо как-то убедить в необходимости этого, — продолжала настаивать Лениза. — Нет ли у вас или у вашей матери, прожившей все эти годы в Тендаре, знакомого, кто имел бы влияние на короля или хотя бы состоял в родстве с королевской семьей?

Ответил Аластер:

— Кузен короля, Валентин Хастур, уже много лет добивается руки моей матери, но я не хочу просить ее использовать свое влияние таким образом. И не думаю, чтобы она это сделала даже по моей просьбе. Кроме того, один из моих ближайших друзей — приемный сын королевы и родной сын одной из ее любимых кузин, — продолжил Аластер, — но он в Тендаре…

— Если ты имеешь в виду Гейвина, — произнес Конн, — то он настоял на том, чтобы отправиться с нами, и в данный момент находится в доме Маркоса, охраняя мать и Флорию. Разумеется, он мог бы убедить короля или хотя бы королеву, — тут Конн погрустнел, — но королева сейчас в таком состоянии, что не может никому оказать помощь. Когда мы выезжали из Тендары, она была едва ли не при смерти.

После этих печальных новостей всем вдруг сделалось тоскливо, и в тишине стал слышен шум, доносившийся из зала. Чуть позже вошла Джермилла.

— Хозяин дал указание, чтобы вы ложились спать пораньше, сколько еще людей собирается прийти сегодня ночью, чтобы требовать встречи с вашими гостями?

— Я никого не жду, — ответила Лениза, широко раскрыв прекрасные невинные голубые глаза. — Но если только это не банда вооруженных наемников, впусти их, кто бы там ни был.

Что-то проворчав, Джермилла направилась к двери и распахнула ее.

В комнату вошел промокший до нитки Гейвин Деллерей. Его изысканно завитые и накрашенные волосы теперь висели сосульками, с них капала вода.

— Аластер, дорогой мой друг! Что за странная и непонятная вещь приключилась со мной! Я спал в доме Маркоса и вдруг проснулся, хотя сон мой был крепок и здоров. Я видел во сне, что стою в тронном зале короля Айдана и он приказывает мне немедленно, подчеркиваю — немедленно, идти сюда, под дождем, чтобы узнать, как твои дела, а во всей деревне не нашлось даже старого зонтика.

Он поклонился Ленизе и Джермилле.

— Клянусь честью, местра, я ни в коем случае никому не желаю зла под этой крышей. Я не солдат, а менестрель.

«Ой, так ли это? — озадаченно подумал Конн. — Я ведь уже задавался вопросом, почему это Гейвин так настаивал, чтобы поехать с нами, и мне следовало бы догадаться, что король Айдан захочет иметь здесь свои глаза и уши. Гейвин и сам не понимал, что делает здесь, но вот как я опростоволосился…»

Аластер и Лениза, очевидно, пришли к тому же заключению. Они заговорили одновременно, и Гейвину пришлось поднять руку, чтобы остановить их.

— Пожалуйста, прошу вас, — произнес он, — дайте хоть немного обсохнуть у огня, прежде чем втягивать меня в интриги.

Лениза просто сияла.

— Вы, верно, посланы нам богами. А может быть, вы ангел, который является в нужде?

Джермилла фыркнула.

— Христофоре говорят, что ангелов можно встретить в довольно странных местах, — заметила она. — Но воистину впервые в жизни я вижу, что бог наш — большой шутник, раз он посылает нам ангела с выкрашенными в лиловый цвет волосами.

Гейвин вытаращил глаза.

— Кто? Я? Это я-то ангел? О Властелин Света, воистину у тебя плоховато с посыльными! Так в чем же, собственно, дело?

Аластер сел на кровати и, расстелив край одеяла у себя в ногах, предложил другу сесть. Он сказал:

— Располагайся у огня, друг мой, высуши одежду. Нельзя ли попросить дражайшую Джермиллу принести какого-нибудь горячего питья? Если ты получишь воспаление легких, то не сможешь быть полезным никому из нас.

Джермилла принесла небольшой чайник, висевший до этого у огня, и налила дымящегося, чудно пахнущего чаю.

— А когда ты высохнешь, — продолжил Аластер, — может, согласишься помочь нам. Гейвин, необходимо предотвратить войну в горах. — Тут он засмеялся и добавил: — Когда все кончится, то ты, возможно, накропаешь балладу.

Проснулись они очень поздно, полночи проговорив о том, как Гейвину связаться с королем Айданом и попытаться убедить его явится в Хеллеры для переговоров, в сопровождении лишь телохранителей да почетного эскорта, чтобы положить конец длившейся уже многие поколения кровной вражде между родами Сторнов и Хамерфелов.

— Но, — напомнила ему Лениза, — возможно, король Айдан вовсе не стремится к этому, ведь если в горах наступит мир, то у него будет мало шансов подчинить эти земли.

— Я могу лишь сказать, что вы совсем не знаете короля Айдана, — ответил Конн. — Иначе вы бы верили ему так же, как я.

— Возможно, — сказала Лениза, — но если Айдан такой могучий ларанцу, что может читать мысли людей на большом расстоянии, то он, вероятно, мог бы внушить мне желание стать его вассалом, не посоветовавшись со мной.

На это ответил Аластер:

— Я довольно плохо знаю, что у короля на уме, но моя мать все годы была лерони. Если бы она могла заставить человека делать что-то против его воли, это было бы мошенничеством. Она объяснила мне, что этим даром нельзя пользоваться, для того чтобы заставлять других людей делать что-то против их воли. Если бы здесь присутствовала Флория, она процитировала бы тебе Клятву Наблюдающей, где сказано, что первейшая обязанность лерони — не вторгаться в чужое сознание без согласия, если только требуется помощь или лечение.