— Они будут искать нас, — настаивал Бек.

Квентин рассмеялся:

— Мне известны занятия получше, чем пытаться разубедить тебя, брат. Однако смешно: предполагается, что я — оптимист.

— Все меняется.

— С этим трудно спорить. — Горец выглянул наружу, в снегопад, и сделал неопределенный жест. — Предполагалось, что я буду присматривать за тобой, помнишь? Не слишком–то я преуспел. Мы расстались, и я помчался в другую сторону. Я даже не думал искать тебя, пока не стало слишком поздно. Ты должен знать, как я сожалею о том, что не сдержал свое слово.

— О чем ты говоришь? — выпалил Бек, в его голосе прозвучал металл. — Что еще ты мог сделать помимо того, что сделал? Ты остался в живых, а это было непросто. Кроме того, предполагалось, что я тоже буду за тобой присматривать. Такой был договор.

Они с вызовом смотрели друг на друга. Затем напряжение спало, и они улыбнулись друг другу, как люди, прошедшие трудный путь и узнавшие себя лучше, чем кто бы то ни был.

Бек рассмеялся:

— Трус.

— Слабак, — парировал Квентин.

Бек протянул руку:

— В следующий раз у нас получится лучше.

Квентин ответил на его рукопожатие:

— Гораздо лучше.

Тут ветер сменил направление и швырнул снежные хлопья в их лица. Они наклонили головы, укрываясь от его секущих порывов, а костер погас. Затем все опять успокоилось, и они выглянули в темноту, ощущая, как начинает сказываться накопленная за день усталость, снимая возбуждение, подводя их ко сну.

— Я хочу домой, — тихо произнес Квентин. Он посмотрел на Бека тусклым взглядом, полным застарелой печали. — Бьюсь об заклад, ты в жизни не ожидал услышать подобное от меня, не так ли? — Бек пожал плечами. — Я вымотался. Я слишком многое повидал. Я видел, как Тамис и Патринель умирали прямо передо мной. И другие эльфы. Я так долго боролся за то, чтобы выжить, что уж забыл, когда занимался чем–нибудь еще. Меня тошнит от этого. Я не хочу больше чувствовать магию меча, которой так жаждал. Этой волны огня, которая захлестывает меня, сжигая все остальное.

— Я понимаю, — сказал Бек.

Квентин взглянул на него:

— Полагаю, да. Через некоторое время магии становится слишком много. И в то же время недостаточно. — Он огляделся по сторонам. — Я думал, что это будет нашим великим приключением, нашим посвящением в мужчины, историей, которую мы будем помнить всю свою жизнь, которую будем рассказывать нашим детям. А сейчас я хочу одного — забыть об этом. Хочу вернуться к тому, что было раньше. Вернуться домой и остаться там.

— Я тоже, — согласился Бек.

Квентин кивнул и отвернулся.

— Я не знаю, как это сделать. Боюсь, что уже ничего не выйдет.

— У нас получится, — сказал Бек. — Не знаю как, но получится. Я должен вернуться домой и доставить туда Грайан. Я обязан — так сказал Странник. Это кажется безумием. Друид умер, он не может помочь. Трулз Рок остался здесь. Большинство тех, с кем я пришел сюда, мертвы, а остальных разбросало по свету. Пока я не встретил тебя, я был совсем один. Какие у меня шансы? Но ты знаешь, я просто сказал себе, что найду способ. Я не знаю какой, но я найду его. Я пройду пешком всю дорогу домой, если придется. Прямо через Синий Раздел. Или полечу. Или поплыву. Это не имеет значения. Я найду способ.

Он посмотрел на Квентина и улыбнулся:

— Мы добрались сюда. Мы пройдем и остаток пути.

Это были смелые слова, но они прозвучали верно и были необходимы как обереги против страха и сомнений. Бек и Квентин боролись за малейшие шансы, за клочки надежды, за последние нити мужества. Эти слова дали им всего понемногу. Никто из них не хотел ставить их сейчас под вопрос. Взгляни слишком пристально на зубчатые стены — и увидишь трещины. Не это им было нужно. Они оставили эти слова нетронутыми.

Они нашли поддержку друг в друге, и это было лучшее, что им довелось найти. Затем братья отошли ко сну.

Рассвет был облачным и серым, обещание нового снегопада отражалось в бесцветном полотне медленно расцветающего дня. Воздух был хрупким от холода. Они проглотили завтрак, обменявшись лишь немногими словами, собирая всю свою решимость. Уверенность, которая приободрила их предыдущей ночью, рассеялась подобно туману в лучах солнца. Перед ними лежали горы в бесконечном чередовании вершин и долин.

— Пора бы и трогаться, — пробормотал Квентин, поднимаясь и вешая меч Ли через плечо.

Бек поднялся и проделал то же самое с мечом Шаннары. Он почти уже не думал о талисмане; казалось, он выполнил свою задачу в этом путешествии и стал бременем. Он бросил смущенный взгляд на Грайан, понимая, что может сказать то же самое и о ней, и, определенно, подумал так не единожды.

Решив пройти как можно больше до следующей бури, чтобы не быть застигнутыми ею на открытом месте, они взяли быстрый темп. Замерзшая земля хрустела под сапогами, подобно старым костям, снег сохранял отпечатки их следов. Если преследователи все еще выслеживают их, им не составит никакого труда обнаружить беглецов. Бек поразмыслил над этой возможностью и выбросил эти мысли из головы. Оборотни обещали ему, что его преследователям не позволят идти за ним. Не было никакого основания полагать, что покровительство горных духов простиралось столь далеко, но юноша был измучен и ему необходимо было верить в это, чтобы сохранить присутствие духа. Поэтому он позволил себе поверить в это.

Они устало тащились по горам до полудня. Горизонт оставался неизменным. Земля, казалось, лишилась жизни. Один раз они увидели птицу, которая летела очень далеко от них. В другой раз в тенистом лесу они слышали плач какого–то существа. Все остальное время их окружала лишь тишина, глубокая, всепроникающая, нетронутая.

Время текло, как воск со свечи, и у Бека падало настроение. Он уже не видел смысла в том, что они делали, их поход не имел цели. Бек понимал, что движение само по себе давало им цель и поддерживало в них жизнь. Но бесконечность этой горной гряды и кошмарное чувство одиночества, которое она вселяла в них, порождали в нем все большую уверенность в том, что они просто оттягивают неизбежное. Им никогда не выйти из этих гор. Им никогда никого не найти из обреченной экспедиции «Ярла Шаннары». Они были пойманы в ловушку миром ночных кошмаров, который обманет их, сломит и, в конце концов, уничтожит.

Он прикидывал, сколько они еще протянут, когда в небе на севере появилась темная точка, размытая и далекая. Она быстро увеличивалась в размерах, приближаясь к ним, принимая знакомый вид. Радость узнавания переполнила Бека, и чувство безнадежности, которое безраздельно владело им лишь несколькими мгновениями раньше, исчезло, подобно старому пеплу в новом пламени.

Когда эльф–охотник Предд резко направил Обсидиана вниз, а его тонкая рука с поводьями поднялась в приветствии, Бек поверил, что, несмотря на все сказанное им до этого Квентину, их, может быть, ожидает еще не один сюрприз.