Максим вернулся в коридор, остановился рядом с телом проститутки. Она лежала на полу в коридоре лицом вниз, длинные темные волосы разметались по ламинату, под ними уже расплывалось черное матовое пятно. Максим аккуратно переступил через тела убитых, потянул на себя дверь, вышел в подъезд, захлопнул замок. И направился к лифту, спустился на первый этаж. Все выглядело как обычно — сутенер получил деньги и возвращается в машину. За небольшим исключением — выстрелы наверняка слышали соседи. И гадают теперь, что это было — очередной отстрел собак или их буйный сосед придумал себе новое развлечение? Максим миновал будку с бдительной пенсионеркой, вышел из подъезда, обернулся, посмотрел наверх. Окна квартиры на пятом этаже продолжали ярко светиться, и погаснет эта иллюминация не скоро. Максим обошел припаркованную у тротуара иномарку, посмотрел в сторону живой изгороди, где лежал еще один труп, и взглянул зачем-то на часы — половина двенадцатого ночи. Все заняло минут пять или шесть, не больше, и просто чудо, что в подъезде ему не встретился никто из жильцов. Консьержка не в счет, хоть она и свидетель. И, по правилам, надо бы прикончить и женщину тоже, но ее кровь будет лишней. Капитан Логинов давно забыл о правилах и живет теперь по своим законам. Пенсионерка останется в живых, хоть и представляет собой опасность. И наверняка опознает его по записи с камер видеонаблюдения — Максим успел заметить две. Одну над подъездом, вторую — на площадке перед квартирой сына «куратора». И как ни отворачивался, как ни прятал лицо, толку от этого было немного. Ладно, наплевать, пусть папаша полюбуется на убийцу своих детишек. А заодно и…

Максим едва успел отпрыгнуть в сторону, вжаться спиной в стену арки. Со стороны набережной во двор влетела машина, зажегся дальний свет фар. Максим отвернулся и успел заметить, как из двора выезжают сразу две машины, загораживают собой выход. И тоже включают фары, их лучи бьют в глаза. Максим услышал, как захлопали дверцы машин, заметил силуэты людей. Все было просто как грабли — его поймали на живца. Выследили, подготовили легенду с проститутками и отстрелом собак, а вместо старшенького подсунули как две капли воды похожего на него дебила. И приказ, похоже, получили брать капитана Логинова живым. Первым с ним пообщается безутешный отец и дядя убитых наследников, потом то, что останется от Максима, отдадут на растерзание родственникам боевиков, расстрелянных в зеленой «Ниве». Терять Максиму было нечего, он стрелял на шум, на звуки работающих двигателей, на крики. Упал на землю, заполз под внедорожник, отстреливался оттуда. И выскочить успел в последний момент — иномарка, газанув, рванула вперед, и Максим побежал в сторону проспекта. Мчался, прижимаясь к стенам домов, там, где тени глубже, не оглядывался, старался не сбить дыхание. И слышал за спиной рев двигателей и ругань на знакомом до тошноты языке. И свернуть, как назло, некуда — центр города, полно милиции, сейчас все патрульные машины будут здесь. И не надо быть пророком, чтобы предположить, кому достанется отловленный общими усилиями находящийся в федеральном розыске капитан Логинов.

Долго такая гонка продолжаться не могла, Максим уже чувствовал, что выбивается из сил. Он тяжело дышал, оглядывался назад, преследователи не отставали. Да, подтверждаются худшие подозрения — его будут брать живым. Загонят, для начала, до бесчувствия, подождут, пока жертва сама не свалится от усталости. Вспомнилась некстати старая шутка — не бегай от снайпера, умрешь уставшим. Максим выругался на бегу, свернул на боковую улицу, помчался мимо темных домов. Услышал, как взревели за спиной моторы, как завизжали покрышки, наддал, прибавил скорость из последних сил. И вспоминал мучительно, что находится поблизости — ведь сам несколько дней назад облазил здесь каждый двор. И сообразил, наконец, взял чуть левее, пронесся мимо закрытого магазина и небольшой кафешки, побежал дальше вдоль забора. За ним находилась замороженная стройка — два этажа недостроенного очередного торгово-развлекательного монстра. Максим бежал вдоль увешанных рекламными щитами бетонных плит, он помнил, что ворота недалеко и пролезть под ними — раз плюнуть. Вот они, уже близко, одна сетчатая створка приоткрыта, не надо ползать по грязи. И только успел подумать об этом, как упал ничком, успел в последний момент вытянуть перед собой руки. Что-то тяжело ударило в правое плечо, перед глазами полыхнул сноп искр, земля качнулась под ногами. Преследователи, видя, что беглец уходит, все же решились подстрелить его. Не убить — обездвижить. И рискнули, открыли огонь. Максим рывком поднялся на ноги и снова рванул вперед. Боль мешала только видеть, но не двигаться, так уже было с ним, давно. Сейчас все силы брошены на решение одной задачи — уйти от погони, оторваться, найти безопасное место, то, где можно отлежаться. И посмотреть, что произошло, насколько опасна рана. Максим подбежал к воротам и в последний момент заметил, что створки связаны между собой проволокой. Снова рухнул на землю, подполз под обрывками сетки, услышал, как трещит ткань куртки. Снова вскочил, промчался мимо груд смерзшегося песка, гор кирпича и бочек, вбежал в проем то ли окна, то ли двери, споткнулся и растянулся на полу гулкого, заваленного строительным мусором помещения. Максим поднялся на ноги и быстро пошел вперед, смотрел то по сторонам, то себе под ноги. Снова спотыкался и падал, заметил ведущую куда-то вниз лестницу, кинулся к ней, сбежал по ступеням. Снова шел по коридорам, петлял, сворачивал в первые попавшиеся помещения. Пока не свалился на пол у бетонной стены, мокрый от пота и полностью обессиленный. И только сейчас почувствовал, как вниз по правой руке текут тонкие струйки крови, рукав свитера и куртки промок и липнет к коже. Все, дальше идти нельзя, можно потерять сознание прямо на ходу.

Максим затаил дыхание, прислушался. Но кроме звона в ушах не разобрал ничего — он был один в этих развалинах, преследователи давно отстали. И наверняка заметили, что беглец ранен. Значит, они вернутся сюда завтра, и их будет много, гораздо больше, чем сегодня. Ничего, пусть сначала найдут его здесь, в этом лабиринте. Патроны еще остались, и есть чем встретить самых настырных. Не забыть про последний, он для себя. Но это завтра, сейчас надо попытаться перевязать рану. Куртку удалось стянуть без проблем, а со свитером пришлось повозиться. Но и с ним Максим в конце концов справился, поднял окровавленный рукав футболки и вывернул голову, посмотрел назад. В темноте ничего не разглядеть, но, похоже, кровь уже остановилась. Чтобы начаться вновь при первом же неловком движении. Кое-как Максим отрезал рукав свитера, левой рукой перебросил его через плечо, затянул с помощью зубов узел. И снова накинул куртку — от холода в подземелье уже стучали зубы. Но зато мороз не давал потерять сознание, и Максим прополз еще немного дальше по коридору, уперся спиной в угол. Все, позиция просто замечательная — коридор просматривается отлично, других входов и выходов из него нет. Тупик, однако. Ничего, могло быть и хуже. Максим вытянул вперед ноги, уперся ими в противоположную стену. И положил на колени пистолет, закрыл глаза. Сколько ему осталось — часа три? Четыре? С рассветом здесь будет все племя во главе с «куратором». С него станется, этот старый шакал приползет на запах теплой крови. Пусть приходит и старшенького сыночка приводит. Может быть, Максиму и повезет напоследок, заберет с собой хоть кого-то из них.

Холод заглушал боль, но Максим уже чувствовал, как накрывает его липкая дремота. Если поддаться ей, заснуть, то очнуться можно где-нибудь далеко отсюда в обществе вооруженных бородатых людей. Или вообще не проснуться, и неизвестно, какой вариант сейчас предпочтительнее. Максим согнул ноги, подтянул колени к подбородку, сел ровнее. Потом повернул отяжелевшую голову вправо-влево, осмотрел в темноте свое укрытие. Похоже на подвал, под потолком узкие длинные окна, через них пробивается слабый свет. Посмотрел на глухие бетонные стены перед собой, шевельнулся неловко и прикусил губу, чтобы не застонать от боли. Почувствовал, как тело покрывается липким ледяным потом, а в висках тяжело стучит кровь. Максим снова закрыл глаза и сидел, не двигаясь, несколько минут. Вроде отпустило, только стук не прекращался. Он усилился, и к нему прибавились то ли хрипы, то сдавленные стоны. Максим задержал дыхание, прислушался. Стук повторился, и доносился он из-за стены за спиной. И внезапно прекратился, чтобы через несколько секунд возобновиться снова. «Рановато для галлюцинаций», — подумал Максим. Рана, конечно, инфицирована, из рукава свитера стерильную повязку соорудить затруднительно. Но инфекция проявит себя не раньше чем через сутки, а после ранения прошло всего несколько часов. Да и не проживет он столько времени — у столбняка и раневой инфекции слишком много конкурентов.