Иностранная разведка активно использовала дальневосточную границу для идеологических диверсий. Неоднократно изымалась на КПП запрещенная к ввозу в СССР литература, продолжались переброски через линию границы контрреволюционных листовок. В 1943 году японцы неоднократно забрасывали на советскую территорию белогвардейский иллюстрированный журнал «На Востоке». Четвертый номер журнала за 1943 год был специально подготовлен для внедрения на советскую территорию в качестве наглядного материала, рассчитанного на неустойчивую часть военнослужащих и жителей пограничной полосы с целью склонения их к измене Родины[179].

В этих сложных условиях пограничники-дальневосточники свои задачи выполняли, и надо со всей определенностью сказать, что с ними они справлялись с большой ответственностью, проявляя высокое воинское и профессиональное мастерство. Бесспорно, что обезвреживание 2160 вражеских шпионов и агентов и задержание за годы войны 65 тысяч других нарушителей границы[180] было существенным вкладом личного состава пограничных округов в общую победу советского народа в Великой Отечественной войне.

В 1942 году на границе с Маньчжурией задержано 222 японских агента. Имели место 45 боевых столкновений, и в 132 случаях пограничники вынуждены были применять оружие, в результате чего убито 130, ранено 24 лазутчика. В следующем году задержано 273 японских агентов, а за первое полугодие 1944 года — 82 агента, из них 35 были вооружены и снабжены фотоаппаратами[181]. За каждым таким задержанным, каждым срывом провокационных действий — высокое мастерство, самоотверженность воинов советской границы.

Успехи Красной Армии на советско-германском фронте в 1942–1943 годах несколько снизили напряжение на границе. Положительное влияние на оздоровление обстановки оказала и Тегеранская конференция. Рос авторитет СССР у народов Турции, Ирана и Афганистана. Сократилась антисоветская деятельность байских, буржуазно-националистических и других враждебных элементов. Начальник погранвойск Туркменского погранокруга генерал-майор Я. Г. Котомин и начальник политотдела округа полковник И. М. Овчинников докладывали в ГУПВ в январе 1944 года о некотором сокращении провокационных действий на границе[182]. Вместе с тем ими отмечалось, что замаскировавшийся враг не прекращает борьбы, которая приобрела более скрытый характер. Изменили свою линию поведения и турецкие власти. При внешне лояльной политике в отношении к СССР они проводили большую идеологическую работу по обработке общественного мнения своей страны в антисоветском духе. Усилились провокационные и враждебные действия со стороны чинов турецкой пограничной охраны. Имели место недружелюбные акты турецких военнослужащих на границе вплоть до обстрела наших нарядов и колхозников, работавших вблизи границы.

На южном участке советской границы и в 1943 году имел место ряд боестолкновений. Так, в марте 1943 года на участке 66-го погранотряда группа афганских солдат перешла на советский остров на реке Пяндж. В завязавшейся перестрелке один афганский солдат был убит, второй задержан. 11 мая 1943 года пограннаряд, возглавляемый пограничником Злобиным (Туркменский округ), заметил в ночное время бандитов, перешедших границу. Руководство поиском начальник отряда поручил коменданту участка капитану Л. А. Парасечко. Сначала были обнаружены и задержаны два, а затем еще четыре бандита.12 мая 1943 года в вооруженной перестрелке с нарушителями границы отличился сержант Н. М. Ястребов (67-й погранотряд). 11 июня 1943 года на участке 47-го Краснознаменного погранотряда поисковая группа во главе с заместителем коменданта лейтенантом Н. М. Половниковым вступила в бой с бандой в составе 10 человек. Два бандита были убиты сразу, остальные схвачены. У них было изъято два нагана, пистолет «Маузер», золото царской чеканки на 967 рублей, 10 серебряных рублей, одно золотое и одно серебряное кольцо, бархат и другие контрабандные товары. Пограничники потеряли сержанта Тюрина.

Обстановка на восточной границе нашей страны в то время была сложной и во многом противоречивой. Формально первые полтора года войны синьцзянское правительство поддерживало нормальные дипломатические и торговые отношения с нашей страной. Однако уже в этот период в Синьцзяне имели место антисоветские выступления со стороны отдельных лиц и групп. Подняли голову давние враги — недобитые бандиты-анненковцы, белоэмигранты, националистическое отребье, приютившееся под крылышком синьцзянских властей. Все больше проявлялись симптомы недружелюбного отношения властей сопредельной страны к Советскому Союзу. Наших граждан, проживающих в Синьцзяне, всячески притесняли. Преднамеренно задерживалось продвижение советских товаров, экспортируемых в Китай.

В 1942 году отношение синьцзянских властей к нашей стране резко изменилось в худшую сторону. Прекратилась торговля. Советское правительство решило отозвать своих представителей, эвакуировать учреждения и предприятия из Синьцзяна, где активизировалась деятельность разведок иностранных государств. В Синьцзяне активно работали не только германская и японская разведки, но и активизировалась деятельность разведок других стран. Все они делали одну попытку за другой, чтобы забросить на нашу территорию своих агентов со шпионскими и диверсионными целями. Характер нарушения границы становился все более квалифицированным.

В приказе по Джаркентскому пограничному отряду от 14 августа 1941 года говорилось: «Нарушители…, задержанные нашими пограничными нарядами в первой половине августа, не являются случайными, как это имело место в прошлом. Характерно то, что нарушения происходят на труднопроходимых участках. Последние задержания дают основание предполагать, что нарушения связаны с деятельностью иностранных разведок»[183]. Далее в приказе указывается, что значительная часть нарушений имеет прямое отношение к антисоветским выступлениям на сопредельной территории.

Напряженная обстановка на границе с Синьцзяном на участке Казахского пограничного округа сохранилась и в последующем. Здесь имели место массовые переходы жителей сопредельной стороны на советскую территорию. Только в 1944–1945 годах перекочевало из Синьцзяна в СССР 6166 хозяйств, всего 31 654 человека, из них вскоре возвратились в Китай 5107 хозяйств и 26 377 человек. Власти Синьцзяна не только не приняли меры к недопущению таких нарушений границы, но и создали искусственные условия для такого неустойчивого положения, распространяя различные провокационные слухи.

Командование и политорганы пограничных войск обратили внимание на обострение обстановки на советско-синьцзянской границе. Начальник пограничных войск Казахского округа генерал-майор И. К. Ухов, военком полковой комиссар В. В. Николаев (с 1942 года — полковник Р. Г. Базаров) в своих донесениях в ГУПВ и Политуправление указывали, что в этих сложных условиях личный состав успешно справляется с поставленными задачами, «проявляя бдительность и высокое пограничное мастерство». Провокационная деятельность жителей Синьцзяна проявилась и на участке Киргизского пограничного округа. На сопредельной территории, в пограничных районах в основном проживали киргизы, уйгуры, причем к общему числу населения, например, уйгуры составляли около 65 %, а в южной части Кашкарии — 90 %. В синьцзянской прессе систематически публиковались клеветнические материалы о якобы намерениях Советского Союза колонизировать синьцзянские народы. Начальник войск Киргизского погранокруга генерал-майор А. Л. Прусский и начальник политотдела полковник Н. А. Егоров в своих донесениях в ГУПВ отмечали, что повсеместно сопредельная сторона уклоняется от встреч по линии погранкомиссаров, отказывается даже принимать почту. В разъяснительной работе среди личного состава эти факты использовались для повышения бдительности, но, к сожалению, за пределы войск, кроме чисто служебных документов, такие материалы тогда не выходили.