Вперед выступил Строков и обратился к Митрошникову:

– Нам нужно с вами поговорить.

– Кому конкретно? – угрюмо спросил следователь.

– Нам всем.

– Слушаю вас.

– Не здесь, – сказал Строков. – Пойдемте в репетиционную комнату.

Все начали подниматься по лестнице, Митрошников зыркнул глазами на Лионеллу и вполголоса приказал:

– Держитесь рядом, и от меня ни ногой!

Вере Петровне Магит пришлось отправиться на вахту и взять ключ от репетиционной комнаты. Все поднялись на третий этаж и, войдя в помещение, расселись вокруг стола.

Немного пошептавшись с коллегами, Строков обратился к Митрошникову:

– Нам бы не хотелось, чтобы в разговоре участвовал посторонний человек. – Сказав эти слова, он указал глазами на Лионеллу.

– Отпустить ее не могу. В случае чего возьмем с гражданки Баландовской подписку о неразглашении.

– Мы настаиваем…

– Это связано с делом Кропоткиной?

– Нет. Не совсем.

– Тогда поговорим в другой раз. Будет время – я позвоню.

Митрошников встал и направился к выходу. Лионелла, как привязанная, пошла за ним.

– Стойте! – воскликнул Строков. – Вернитесь, пожалуйста.

– Вдвоем? – уточнил следователь.

– Если настаиваете. Мы просим не переносить разговор и выслушать нас сейчас.

Митрошников и Лионелла вернулись и сели на свои места.

– Итак? – сказал следователь.

– Это касается гибели Раисы Снегиной.

– Явка с повинной? – чуть бравируя, с вызовом поинтересовался Митрошников. – Кто из вас пятерых ее убил? Попутно объясните, почему двадцать лет вы все молчали?

– По разным причинам… – осторожно вставила Петрушанская.

– Что касается вас, Зинаида Ларионовна, вы были вне подозрений. Никогда бы не подумал, что вы что-то скрываете.

– Хватит насмешничать, – одернула его Петрушанская. – Мы говорим о серьезных вещах. Будьте и вы любезны.

– Буду, – пообещал Митрошников и осведомился: – Кто будет говорить?

– Я начну первой, – сказала Зинаида Ларионовна. – Прежде чем обратиться к вам, мы проконсультировались у опытного адвоката. Он уверил нас, что срок давности по делу Снегиной давно истек.

– Пять лет назад, – уточнил следователь. – Чего ж раньше не обратились?

– Все дело в том, что недавние события и, главное, люди могут спровоцировать некорректные толкования этой истории.

– Какие, например? Ну-ну, давайте, давайте!

– Валерий Семенович Мезенцев сообщил, что в ночь смерти Снегиной видел рядом с ней Виктора Харитоновича. Этот факт, вырванный из контекста, может превратно истолковаться.

– А что же сам Виктор Харитонович? Почему он молчит?

– Должен признаться, – с усилием проговорил Магит, – что двадцать лет назад у меня были близкие отношения с актрисой Снегиной. – Он покосился на Веру Петровну, которая сидела с каменным лицом. – Был вечерний прогон, и мы с Раечкой, то бишь со Снегиной, условились задержаться в гримуборной, после того как все разойдутся.

– Все разошлись, – сказал следователь. – Что было дальше?

– Я принес с собой бутылку домашнего вина, мы расположились в гримерке, выпили, поговорили. Спустя какое-то время ее вдруг понесло на сцену. Она отправилась туда с бокалом вина, сняла туфли и вдруг начала танцевать.

– С чего бы это? Вы удивились?

– Нет, нисколько. Я слишком хорошо ее знал.

– Она была романтической натурой, – вставила Петрушанская. – Могла запеть ни с того ни с сего или читать стихи.

– Из опасения, что нас заметит охранник, я забрал из гримуборной свое пальто и сказал, что ухожу.

– А, кстати, куда делась бутылка из-под вина? – напомнил следователь.

– Унес с собой. Зачем оставлять следы?

– Как отнеслась Снегина к тому, что вы уходите?

– Я бы сказал, огорчилась. Она по своему простодушию рассчитывала, что я разведусь с женой и мы с ней поженимся.

– Вы, как я понимаю, ее не разубеждали? – спросил Митрошников.

– До тех пор – нет, – сказал Магит и сокрушенно вздохнул: – Но той ночью сорвался.

– Что вы сказали Снегиной?

– Что мне нужно идти к жене и наши отношения разорваны. Я, знаете, всегда был апологетом стабильности. С такой взбалмошной женщиной мы бы не ужились.

– Снегина вас любила?

– Вероятно, да.

– Вы заявили Снегиной, что между вами все кончено. Что было дальше?

– Я ушел.

– Что сделала Снегина?

– Она побежала за мной как была: без туфель и без верхней одежды. Однако я не хотел объяснений и всячески стремился уйти. По счастью, мы избежали встречи с охранником. Он, вероятно, был на обходе. Я на ходу оделся, открыл задвижку и покинул здание театра.

– Что сделала Снегина?

– Она бежала за мной по снегу.

– Чего-то хотела от вас?

– Плакала, умоляла не бросать, хотела поговорить.

– Но вы не остановились, – сказал следователь, словно заранее зная ответ.

– Нет, не остановился. Я шел домой, к жене.

– Дальше?

– Снегина отстала, и я подумал, что она вернулась в театр.

– Вы подумали?.. – обескураженно произнес Митрошников.

– Но ведь это было логичным. Она выбежала на мороз босой и в одном платье.

– И вы ни разу не оглянулись?! – возмутилась Лионелла. – Просто ушли?

– Молчать! – приказал ей следователь, но Магит все же ответил:

– Почему же? Я видел, как она поднялась на крыльцо. Кто знал, что Раечка решится на такое безумство.

– Зная ее, – в разговор снова вклинилась Петрушанская, – в это можно поверить.

– Пожалуйста, помолчите, – сказал Митрошников и вновь обратился к Магиту: – По-вашему выходит, что Снегина покончила с собой из-за разрыва с вами. Но как объяснить наличие яда в ее желудке и остатках вина в бокале?

– На этот вопрос отвечу вам я. – Молчавшая до того момента жена Магита заговорила: – Двадцатилитровая бутыль с этим вином стояла на полу в нашей кухне. Когда муж втайне от меня наливал вино, он взял из кладовки бутылку, в которой прежде хранился крысиный яд.

– Но я-то этого не знал! – воскликнул Магит. – Я сам пил это вино!

– Молчите! – велел ему следователь. – Дайте договорить жене.