Понятно, что с ее стороны это было попыткой увильнуть от разговора, но я решил не настаивать на продолжении.

Повозку мы действительно приобрели замечательную. А все потому, что я сам ее выбирал. Ну и повезло, конечно. Ее делали по специальному заказу, но человек, который хотел ее приобрести, надолго исчез. Повозка обладала массой достоинств. Она была крепкой, подрессоренной, нескрипучей, а ступицы колес были сделаны по той же методике, что и на глайбах пустынников. По крайней мере, так утверждал продавец.

Борта у нее были выше обычного, примерно в половину человеческого роста, и крепкие настолько, что спокойно должны выдержать стрелу или арбалетный болт. В большей степени эта ее особенность и предопределила мой выбор: случиться может всякое – Сагания спокойствием на дорогах, увы, не славится, и за ними Клер будет в относительной безопасности.

Имелись в ней и всякие приятные мелочи. Например, пара тайников в днище, которые, если не знаешь секрета, не найдешь ни за что.

– Контрабандист, что ли, ее заказывал? – прямо спросил я продавца. Тот лишь пожал плечами, но отрицать не стал.

Добротная такая повозка, сразу видно, что сделана на совесть. Но в то же время неприметная, что также является немалым ее достоинством. Взглянешь на нее посреди других, и ни за что глаз не зацепится. Словом, покупкой я остался доволен весьма.

Пегги, отмаявшись в трюме «Ласточки», волокла ее на юг, где через каких‑то три‑четыре недели мы наконец должны были увидеть долгожданное море.

Головешка все допытывался у Гаспара о местонахождении долины Чудес. По его рассуждениям, поскольку тот все время находился рядом с маркизом, он вполне мог что‑то о ней разузнать.

Гаспар в ответ лишь пожимал плечами: не знаю, мол, и все тут, но больше отмалчивался. Он вообще молчун, и в этом они с Блезом удивительно схожи. Головешке не давала покоя мысль, что недаром же тот оставил теплое местечко рядом с маркизом, променяв его на беспокойную и полную невзгод жизнь охотника за сокровищами.

Меня тоже интересовал этот момент. Нет, не местонахождение Долины – в сказки я перестал верить еще в глубоком детстве. Но действительно, почему Гаспар внезапно решил переменить жизнь? И однажды он разговорился. Стояла глубокая ночь, все давно уже спали, а мы сидели с ним возле костра, стреляющего вверх снопами искр от сырых дров, и разговаривали. Вспоминали ту войну, которую нам вместе довелось пройти, погибших товарищей, говорили о чем‑то еще, пока наконец я не выдержал:

– Скажи, чего это ты вдруг решил уйти от маркиза?

– Шанс, – коротко ответил он.

– Какой еще шанс? – Нет необходимости пояснять, что я ничего не понял.

– Скажи, Лео, у тебя есть мечта? Главная, такая, чтобы на всю жизнь?

– Конечно, есть. – Как, наверное, и у каждого человека.

– Вот и у меня она имеется. Возможно, моя мечта кому‑нибудь покажется глупой или недостойной того, чтобы быть мечтой жизни, но для меня она – всё.

Гаспар поправил ветки в костре, встрепенулся, прислушался к ночной тиши, чтобы убедиться, что никакой опасности поблизости нет, и успокоился. Хотя, возможно, он просто вспомнил о Барри, с которым нам как со сторожем не тягаться.

– Дом хочу, сад, жену, детей кучу, – после некоторого молчания добавил он. – Чтобы проснулся посреди ночи, а с тобой рядом спит любимая женщина. А в соседней комнате дети сопят. Но не оттого проснулся, что попить захотел. А для того, чтобы счастье свое лишний раз почувствовать. – Гаспар улыбнулся, до́бро так: я даже и не предполагал, что он так умеет.

– Ты как будто о моей собственной мечте рассказал, – признался я. – Только про «шанс» не пойму.

– А чего тут понимать? Насмотрелся я на вашего брата – охотников за сокровищами. Иной раз им действительно такая удача выпадает! Только не ценят они ее. Тратят деньги налево и направо, пока не спустят все до последнего медяка. Вместо того чтобы дом заиметь, семьей обзавестись. Лавчонку какую‑нибудь приобрести. Так нет же – считают, что завтра им еще бо́льшая удача улыбнется, которая позволит всю оставшуюся жизнь ничего не делать, только жрать, пить и спать.

Не выдержав, я улыбнулся.

– Ты чего? Смешны мои рассуждения?

– Не в том дело: за прилавком тебя при всем желании представить не могу.

– Лавка – это так, к слову. Совершенно не важно, чем заняться: ремесло какое‑нибудь освоить, ферму завести… Главное, осесть. Заякориться, так сказать. Я ведь после той войны, пока к маркизу не прибился, где только не успел побывать. И наемничал, и знатных господ охранял, да много чего. Надоело, осесть хочу.

– Понимаю. Сам такого шанса жду. Да только он все мимо проходит, – только и ответил я.

Война действительно не заставила себя долго ждать. Маркиз не обманул: Сагания затеяла ее не с Андлавией – с Дамарком. Мало того, Андлавия выступила союзником Сагании. Правда, нам это мало что дало: из‑за акцента нас почему‑то принимали именно за дамаркцев. Особых инцидентов не было, разве что косых взглядов хватало. Тронуть боялись, ибо по нам было видно, что им получится себе дороже. Как и обычно, во времена войн и смут, участились грабежи на дорогах, и нам то и дело попадались разъезды конной стражи.

День бежал за днем, Головешка все чаще доставал всех вопросом: а какое оно – море? Поначалу мы терпеливо пытались ему объяснить, затем начали отделываться единственной фразой: потерпи, скоро сам его увидишь – осталось немного. Ну а затем он, неожиданно для нас, а еще больше – для себя самого, записался в армию Сагании.

Глава 19

Мы к тому времени остановились на отдых в небольшом провинциальном городишке с совершенно дурацким названием Каалейея. Его из всех нас с первого раза только Клер выговорить и сумела.

Мера вынужденная: дорога была не столько тяжелой, сколько нервной, когда постоянно приходилось ждать нападения разбойников. Все‑таки скорость движения купеческих обозов, к которым можно было бы примкнуть, полностью нас не устраивала – этак к морю мы еще полгода будем добираться.

Постоялый двор «Чрево быка» показался нам филиалом карбентского «Черного дрозда», поскольку кухня в нем была такой же безобразной – Головешка лучше обед состряпает. Особенно теперь, когда к нам присоединился Гаспар, который готовить умел и любил, чему мы не могли нарадоваться.

Сама Каалейея – городишко крохотный, где и взглянуть‑то не на что. Сославшись на плохое самочувствие, гулять по нему Клер категорически отказалась, и потому осматривать его отправились только Блез с Гаспаром и Головешка, с моим строгим наказом не разбредаться и даже не терять друг друга из виду.

И потому я весьма удивился, когда Блез с Гаспаром вернулись вдвоем.

– Тед в армию Сагании завербовался, – убил меня известием Блез.

– Как завербовался?!