— Отныне это моя койка. Никто не смеет приближаться к ней бесшумно. Я сплю очень чутко, так что не надейтесь застать меня врасплох спящим. Хотите остаться в живых — не трогайте меня. Хотите подохнуть в этой выгребной яме — можете померяться силой со мной еще раз. Я все сказал и повторять не буду.

Помочь не могла даже Конни.

Конни Лонгакр было сорок четыре года. Она являлась тайным сообщником Сэма в том единственном приключении которое он позволил себе за всю свою жизнь. Конни была замужем за Рэнсом Лонгакром, богатейшим человеком округа Полк. Она выходила замуж за очаровательного молодого офицера военно-морской авиации, только что окончившего летную школу в Пенсаколе и получившего назначение на флот. В белом парадном мундире Рэнс, мужественный и героический, был просто неотразим. Но как вскоре выяснилось (и это стало самым горьким уроком, который преподала Конни жизнь), ничего героического в Рэнсе не было; он неизменно оставался самым заурядным человеком на фоне всех тех, кто его окружал, и единственным его достоинством была необъятная империя сочных пастбищ и бесчисленных стад рогатого скота, доставшаяся ему в наследство, неиссякаемый источник доходов, растратить которые было не по силам никому. Так, например, Рэнс ничем не проявил себя во время войны, проторчав в штабе какого-то адмирала за тысячи миль от мест сражений, откуда большинство настоящих мужчин вернулись с боевыми медалями, если вернулись вообще (Сэм был награжден Бронзовой звездой, а Эрл, разумеется, удостоился Почетной медали). Единственное, в чем Рэнс действительно преуспел, было его умение оставаться пьяным двадцать четыре часа в сутки. Он ложился спать пьяным, пьяным просыпался, и в течение всего дня не было ни секунды, чтобы у него под рукой не находился стакан виски.

Конни попыталась найти счастье в другом, однако ее единственный сын Стивен пошел скорее в отца, чем в мать: красивый и безалаберный, он унаследовал от Рэнса удивительный дар везде и всегда попадать в неприятности. В настоящее время Стивен с головокружительной скоростью проматывал отцовские деньги в Новом Орлеане, пытаясь при этом, несмотря на многочисленные любовные связи и похождения, оставаться женатым на одной из самых красивых и благородных молодых дам Луизианы, такой же необузданной, как он, и так же решительно прожигавшей жизнь.

И вот Конни, оставшись совсем одна, сломленная невыносимой трагедией иметь никчемного супруга и никчемного сына, обратила свой взор в сторону единственного воспитанного и образованного человека, оказавшегося поблизости, сильного, доброго, справедливого мужчины, который работал как вол и всегда говорил правду, какой бы неприглядной она ни была. Вероятно, Конни сошла бы с ума, если бы не повстречала Сэма, который, несмотря на косматые брови и желчное выражение лица, понимал глубинные механизмы вселенной, чего Рэнс не мог, а Стивен не хотел. Сэм закончил юридические факультеты Принстонского и Йельского университетов, стоял под часами «Билтмора»[20], смотрел спектакли в театрах Бродвея и втайне от всех читал романы. У него была примерная арканзасская жена, рожавшая детей, пекшая пироги и презентабельно смотревшаяся на политических мероприятиях, однако не находившая с Сэмом общего языка, что было у них взаимно. Стоит ли удивляться, что между Конни и Сэмом, словно по волшебству, возникло то, что возникло?

Нельзя сказать, что это была обычная любовная связь. Они даже не прикасались друг к другу. Конни, сохранившая былую красоту, идеальные черты лица, восхитительные губы и копну густых, длинных светлых волос, казалась Сэму слишком совершенной, и у него не возникало желания даже поцеловать ее, не говоря уже о чем-либо более плотском. Нечего было и думать о том, чтобы переспать с Конни Лонгакр; счастьем была сама возможность находиться в ее обществе, и Сэму этого было вполне достаточно.

Они наслаждались сознанием того, что рядом есть человек, которому можно довериться. Формально ни Конни, ни Сэм никого не предавали, хотя в действительности они были бесконечно, безумно влюблены друг в друга, и умереть это чувство могло только вместе с ними.

Поэтому, естественно, только с Конни Сэм смог поделиться своими тревогами, которые к тому времени уже не давали ему покоя.

— Вот я торчу здесь, — сказал он, — хожу на работу, а тем временем одному богу известно, что сталось с Эрлом. О господи, я продолжаю лгать Джуни, своей жене, полиции, и это гложет мое сердце.

— Эрл установил какой-нибудь срок?

— Нет, и в этом-то самое страшное, черт побери. Он высказался категорично. «Ни в коем случае, — сказал он, — ни в коем случае не ставьте в известность власти».

— Ну, Эрл знает, что к чему.

— Да, но когда Эрл говорил эти слова, он не понимал, с чем ему предстоит столкнуться. Эрл думал, что речь идет о продажном шерифе, который хозяйничает в вымирающем городке, затерявшемся в глуши. Однако теперь мне ясно, что на самом деле тут нечто большее, имеющее связи на самом верху и влиятельных покровителей. Возможно, с этим не по силам справиться даже Эрлу.

— Сэм, Эрла не смогла одолеть вся морская пехота Японии.

— Да, ты права. Но все же...

— Природа щедро одарила Эрла. У него врожденный талант добиваться всего действием и силой. Его способности значительно превосходят способности обычных людей, и нам обоим это прекрасно известно. Господу Богу было угодно ниспослать Эрлу великий дар, и Эрл всегда использовал его, выполняя свой долг в самых опасных местах. В данной ситуации его оценка является более весомой, нежели моя или твоя.

— Знаю. Но я просто не могу сидеть сложа руки. Я провел все косвенные исследования, какие только мог, черт побери. И сейчас мне остается или отправиться в Джэксон к губернатору штата Миссисипи и поднять страшный шум, или признать тот факт, что я больше ни к черту не гожусь.

— Сэм, я не желаю слушать, как ты говоришь о себе такое. Ты великий человек, и ты приведешь нашу страну к миру и справедливости, которые заслужил наш народ, весь без исключения. Но в данном случае ты должен положиться на чутье Эрла. Если он хочет, чтобы все обстояло именно так...

— Просто прошло уже так много времени...

— Сэм, а может быть, все дело вот в чем. Эрл прекрасно сознавал: если его схватят и он будет надеяться на то, что друзья придут к нему на помощь, эта надежда, эта вера его отравит. Уничтожит. Ему требовалось избавиться от пустых иллюзий. Эрл должен был знать наверняка, что никто ему не поможет, потому что только в этом случае он располагал бы свободой делать именно то, что считает нужным. Так что ты должен строго выполнять его пожелания. Эрл знал, что делал.

Такая мысль еще не приходила Сэму, но сейчас, переваривая ее, он в который раз убедился в том, что Конни обладала даром проникать в чужое сознание, чего сам Сэм был лишен начисто, как бы ни хотелось ему овладеть этой способностью.

— Эрл не может ни на что полагаться, — продолжала Конни. — Для него это будет равносильно смерти. Он научился заботиться о себе сам, и это далось ему нелегко. Его суровым учителем была эта жуткая семья с этим жутким отцом, поэтому Эрл предпочитает идти по жизни, не рассчитывая на чью-либо помощь, полагаясь только на себя самого. Вот почему все герои в конце концов оказываются такими трагическими личностями. Они одиноки.