– Ultimus haeres,[1]– прошептал он, остывая от гнева.

– Ты думал об этом? – не отступала Чайна. – Или ты думал лишь о битве с варварами, которые оккупировали твой лагерь? Мы не варвары, Квинт. Мы потомки римлян, а также тех, кто жил до них и после них. – Она положила ладонь на руку Александра и почувствовала, что его рукав изорван. – Он твой наследник. Единственный выживший наследник.

– Я не думал, что ураган окажется таким сильным. – Квинт постучал копьем о землю. – Когда я вызвал старых магов, я не мог их успокоить.

– Старых магов? Каких?

– Старинных богов, подобных тому, которого вы видели в твоем саду. В этой стране есть еще более древние силы, которые остались от людей, что жили задолго до нас. Мы могли их почувствовать, когда разбили здесь лагерь. Я не поверил в эти рассказы, когда впервые их услышал. Затем однажды ночью, когда я сидел на верху скалы, я услышал их.

– И что же ты услышал?

– Шепот духов, которые бродят по этим пустынным холмам. Это шепот тех, кто был здесь еще до того, как был основан Рим. Мы не могли понять их слова, но после этого шепота на заре происходили перемены в лагере. – Квинт содрогнулся, и окружавший его свет слегка померк, словно беспокойство забрало у него силы. – Оружие оказывалось поломанным, пропадали припасы. Или случалось так, что болезнь прокатывалась по лагерю. Яд, попавший в зерно, убивал и людей, и животных. – Он невесело засмеялся. – Когда я впервые приехал в Англию, я не верил в призраков, но сейчас верю.

Александр наклонился к Чайне и нетерпеливо спросил:

– О чем вы разговариваете?

Чайна быстро передала ему содержание разговора, испытав облегчение от того факта, что он верит в то, что она разговаривает с призраком, которого он не может видеть.

– Еще призраки? – Он покачал головой. – Час от часу не легче.

Квинт сказал:

– Он такой же, как и другие. Не хочет понять меня, поскольку меня не видит.

Чайна повторила слова центуриона для Александра.

– Квинт прав, – заметил Александр. – Вероятно, пора поверить в то, что я не могу видеть. Где он сейчас?

– Перед нами на верху стены.

– Там, где сияет луна?

– Да.

Александр приблизился к стене, показав знаком Чайне, чтобы она оставалась на месте. Она наблюдала за ним, затаив дыхание. Он сжал ладони в кулаки. Однако голос его оставался ровным, когда он заговорил:

– Привет тебе, Квинт Валериус, отец моих отцов. Знай следующее: я оказываю тебе уважение как моему предку, но если ты попытаешься причинить вред этой женщине, или ее сестре, или кому-то из ее друзей, ты станешь моим кровным врагом и будешь дважды проклят.

Квинт рассерженно потянулся к кинжалу, но затем посмотрел на Чайну и опустил руку.

– Хорошо. Оберегай его вплоть до последнего часа пятого сентября.

– Квинт… – Она не стала заканчивать фразу, потому что центурион исчез.

Ветер ослабел до шепота.

– Он ушел? – спросил Александр.

– Да.

– Что он сказал?

Чайна повторила слова призрака.

– Еще три дня, Александр.

– Еще три дня… – Более он ничего не прибавил, да и прибавить было нечего. Они повернулись, чтобы идти к карете.

Никогда бренди не казался таким вкусным, как сейчас, когда Александр сделал несколько глотков в библиотеке лорда Недеркотта. Посмотрев из окна на проливной дождь, он пробормотал:

– Черт бы его побрал!

Он всегда заявлял, что появление призрака-предка с его предупреждением невозможно. Сегодня вечером он встретился с призраком, которого не мог видеть. Это было безумие.

Поморщившись от этой мысли, он снова наполнил бокал. Затем нахмурился и поставил его на подоконник. Глупо отуплять свои мозги с помощью бренди. Если призрак был реальным, то и наложенное проклятие тоже. Александр сжал пальцы в кулак. Он знал, что его семья была заколдована. Об этом знали все, хотя и не говорили в лицо.

Его взгляд уловил какое-то движение на фоне дождя. Он всмотрелся в окно. Огромный силуэт высился над пустошью – такого же огромного человека они с Чайной видели в саду. Александр напружинился, но великан двинулся в сторону от дома.

С верхнего этажа долетели возбужденные голоса. Это кричали женщины.

Александр подбежал к двери, но остановился, узнав истеричный тон леди Виолы. Он не мог разобрать слова. Но тон не допускал никаких сомнений – она пребывала в ярости. Александр вернулся к окну, радуясь, что ее гнев адресован не ему. Он хотел удостовериться в том, что великан не изменил свой курс и не двинулся в сторону замка.

Послышались шаги возле библиотеки, затем раздался зычный голос Тернбулла:

– Так вот ты где прячешься, Брэддок! Я знал, что крыса сумеет найти удобную дыру.

Сделав глубокий вдох, Александр выпустил воздух сквозь зубы, поворачиваясь к виконту. Лицо у Тернбулла было покрыто красными пятнами. Был ли этот человек взбешен или же, напротив, готов был разрыдаться?

– Я думаю, что ты свои методы ошибочно переносишь на меня, Тернбулл. Я вовсе не планирую жениться на одной женщине, в то же время любя ее кузину.

Лицо виконта сделалось пунцовым.

– Не вмешивай ее в это!

– Ее? Леди Виолу или мисс Аптон? – Он взял стакан и не спеша сделал глоток бренди. – Если позволишь, небольшой совет тебе, Тернбулл. В следующий раз, когда их жизни окажутся в опасности, ты по крайней мере сделай вид, что беспокоишься о своей невесте. Неудивительно, что она расстроена.

Тернбулл пересек комнату и ткнул пальцем в грудь Александру:

– Ты прекрасно знаешь, что она расстроена вовсе не по этой причине.

– Не имею понятия, почему она расстроена. Но я знаю то, что я видел. – Он отвел в сторону палец Тернбулла.

– Брэддок, мне следовало знать, что тебе нельзя доверять!

– У нас сегодня было достаточно драматических событий. Скажи, что ты хотел сообщить, и уходи.

– Ты согласился не говорить моей нареченной о том, что происходило во время войны.

– Да. – Александр коротко засмеялся. – А ты согласился отговорить свою нареченную от проведения вечера в Римском лагере.

– Я пытался. А ты, очевидно, нет.

Александр нахмурился, вдруг поняв, что могло стать причиной криков, которые он только что слышал.

– Я не говорил с леди Виолой о войне. Она несколько раз спрашивала меня, но я всегда менял тему разговора. По-моему, никто не рассказывал ей о том, что делал ты.