Поезд тихо покачивало на ходу… От одного резкого толчка я вздрогнула, подняла голову и поняла, что нахожусь вовсе не в грязной электричке, а в плохо освещенном помещении, похожем на большой подвал.

Большой подвал, весь заставленный огромными глиняными горшками, кажется, они назывались амфоры, освещал тусклый свет масляных ламп. В углу черным провалом зияло отверстие. «Наверное, подземный ход», — решила я.

Стройный черноволосый мужчина подал руку закутанной в покрывало женщине, помогая ей спуститься, протянул какой?то мешок и кучу свитков.

— Здесь все. Этот ход выведет тебя к Большой Клоаке.[9]Ты знаешь, куда идти дальше. Дыши через покрывало, чтобы не потерять сознание от испарений. Ты справишься.

— Элий! — голос женщины звучал умоляюще.

Я заметила выпирающий под одеждой живот и догадалась, что она ждет ребенка.

— Нет! — он покачал головой. — Вдвоем у нас нет шансов. Они охотятся за мной. Я задержу их, и ты сможешь уйти. Береги наше дитя. Прощай и будь здорова.

В неровном свете ламп на груди у него блеснул странный медальон — восьмиконечная серебряная звезда. Он резко, даже грубо толкнул женщину в глубь подземного хода и с усилием придвинул к отверстию в стене тяжелую амфору.

— Именем Цезаря! — донеслось откуда?то сверху. Затем послышался грохот и чей?то крик. Пламя светильников колыхнулось, и посреди прохода, между амфор, появился второй человек. Его лицо отличалось идеальной, какой?то неестественной красотой, а кожа, казалось, была белее мела.

— Очень разумно с твоей стороны, Элий, устроить побег своей женушке, — сказал он. — Гелиогабал[10]непременно казнил бы ее, а ведь она носит твоего наследника. Его кровь нам тоже очень пригодится. В свое время, — бледнокожий хохотнул.

Он приближался широким уверенным шагом и вдруг остановился, как будто налетев на невидимую стену.

Мужчина, которого называли Элием, усмехнулся и показал на пол. Там от одной стены до другой изгибалась нарисованная дуга, составленная из множества мелких прихотливых знаков.

— Цезарь может забрать мое имущество, но ни жизни, ни крови моей вы не получите!

Острым лучом серебряной звезды Элий провел по запястью, и на пол густыми каплями пролилась кровь. Он поднял руку и, зажав в пальцах окровавленную звезду, стал водить ей вправо и влево, что?то бормоча себе под нос.

Вампир, а теперь я не сомневалась, что пришедший красавец сродни Артуру, задрожал, глаза его стали тусклыми и бессмысленными. Элий стремительно бросился к одной из амфор и выплеснул ее содержимое на ночного гостя.

Темная густая жидкость разлилась по мертвенно?бледному лицу, обильно запятнала дорогую пеструю одежду. Схватив чадящую масляную лампу, мужчина швырнул ее в вампира, и яркое пламя неестественно быстро охватило стоящую неподвижно фигуру.

— Прощай, порождение Эреба,[11]— сказал он. — Будь проклят ты и твой безумный император!

На лестнице, ведущей в подвал, послышался тяжелый топот множества ног. Зачерпнув ковшом из ближайшей амфоры, Элий раскрыл над ним головку массивного золотого перстня, украшавшего его указательный палец. Одним глотком выпил вино и медленно, плавно, будто во сне, опустился на пол.

Внезапно неподвижная фигура вампира ожила, и страшный, дикий крик заживо сгорающего существа ударил мне по ушам.

— Аааа! Она, наконец, просыпается! Ну привет!

В лицо мне ударил запах перегара, и я, поморщившись, открыла глаза. Я снова была в промерзшем вагоне электрички, а надо мной наклонилось нечто, сперва показавшееся мне мордой чудовища. Проморгавшись, я поняла, что это физиономия парня, изуродованная сетью проходящих через лоб и щеки чудовищных шрамов, словно его лицо было обожжено — точь?в?точь как в моем сне! Я испуганно отшатнулась.

— Гляди, Красавчик, испугалась!

Рядом с уродом возникла еще одна голова. На этот раз вполне человеческая, с коротким ежиком светлых волос, сквозь который просвечивала отчаянно?розовая кожа черепа, с оттопыренными ушами и любопытными светло?серыми глазами.

— Не дрейфь! Не съедим! — захихикал ушастый. — Меня вот Славкой зовут! А с Красавчиком ты уже познакомилась!

Я неопределенно кивнула.

— Эй, не спи, замерзнешь! — подмигнул Славка. — Давай лучше по глоточку с нами. Для сугрева.

Он полез под куртку и вытащил оттуда длинную бутылку. «777», — прочитала я на этикетке.

— Нет, спасибо, — поспешно отказалась я.

— Ну я же тебе говорил, — изуродованный укоризненно посмотрел на друга, — такие, как эта, в нашу сторону и не посмотрят. Они, типа, благородных кровей!

Надо сказать, слово «кровь» стало вызывать во мне вполне определенную реакцию, я опять ощутимо вздрогнула и с ужасом посмотрела на парней.

— Да не пугайся, — криво усмехнулся лопоухий, — мы видим, ты вся аж синяя сидишь и вздрагиваешь, вот и подошли, согреться предложили. Пошли, Красавчик, — махнул он рукой другу.

Я действительно ужасно промерзла, к тому же у меня сегодня, если так можно сказать, праздник. Самый оригинальный из всех дней рождения, которые у меня только были.

— Постойте, — окликнула я ребят. — Извините, я не вас испугалась. Я так, вообще… — запнулась я. — Меня Полиной зовут.

Оба дружно повернулись и посмотрели на меня немного недоверчиво.

— Что, и портвейн будешь? — спросил Славик.

Я кивнула, и в руках тут же очутилась холодная бутылка. Я открутила крышку и, собравшись с силами, отхлебнула. Бррр! На миг дыхание остановилось, а глаза полезли куда?то на лоб. Я отчаянно закашлялась, вытирая со щек выступившие слезы.

— Извини, — мрачно проговорил Красавчик, — ничего другого нет, но есть шоколадка. Будешь? — он протянул мне полплитки горького шоколада.

— Спасибо, — я взяла шоколад и принялась заедать им огненную гадость, вкус которой до сих пор ощущался у меня во рту.

— Ты нормальная девчонка, — кивнул Славик, усаживаясь на скамейку напротив меня. — Только сразу видно, у тебя что?то случилось.

Красавчик тяжело плюхнулся рядом с другом.

— С родственниками поругалась? — предположил он.

— Типа того, — уныло согласилась я. — С прабабушкой.

— Ничего себе, — присвистнул Красавчик. — Слышь, друган, у нее еще и прабабушка есть. Богатая! А у меня вот один отец, да и тот алкаш алкашом.